СЕРДЦЕ ДРАКОНА 

ГЛАВА 25

Маркус Уоллес умирал.

Сердечный приступ подкрался незаметно. Но что делать, сердечный приступ – самый непредсказуемый убийца – всегда так поступает. Маркус всегда смеялся над сообщениями о «внезапном сердечном приступе».

Можно подумать, бывают другие.

Он сидел в кабинете и проверял работы, когда заболела левая рука. Затем стало сложно дышать, на него навалилась усталость, в груди разрасталась тяжелая боль. Он не заметил, как сполз на пол. На его счастье, в кабинет вовремя зашла его новая секретарша – он не успел запомнить имя – удивленно вскрикнула, обнаружив его лежащим под креслом, после чего схватилась за стоящий на столе телефон и набрала 911.

А потом, наверное, у него начались галлюцинации, потому что ему показалось, что секретарша, глядя на него сверху вниз, злобно ухмыльнулась.

Очнулся он в реанимации медицинского центра Альта Бэйтс Саммит на Эшби-авеню в окружении врача и пяти медсестер. Ему сообщили, что он чудом остался жив.

Позже они объявили, что университетской медицинской страховки будет более чем достаточно, чтобы оплатить пребывание в четырехместной палате, которую в настоящий момент занимали трое.

В течение суток заглядывали сестры, осматривали его, брали анализы, щупали и кололи. На вопросы, не считая услышанных при поступлении банальностей, они не отвечали.

Маркусу было почти семьдесят. Он привык, что медики не разбрасываются полезной информацией, что они придерживаются «осторожного подхода», не хотят «делать поспешных выводов», и на их взгляд, что-то «утверждать еще рано».

Наконец, вошел доктор – знакомый на вид азиат с очень короткой стрижкой и округлыми щеками.

– Здравствуйте, мистер Уоллес, я доктор…
– Такаши Ивамура.

Доктор с неловкой улыбкой потянулся за висящим в изножье кровати планшетом.

– Я бы предпочел, чтобы вы не помнили меня, профессор.

Маркус рассмеялся, и боль тут же прострелила грудную клетку.

– Нет, я, э… о-о-ох.

Улыбка исчезла.

– Полегче, профессор.

Маркус отмахнулся.

– Все нормально, просто не стоило смеяться, – проговорил он, отдышавшись. – Нет, я рад вас видеть. Прошло несколько лет с тех пор, как вы чуть было не завалили у меня фольклор, Хэш. Вас все еще так называют?

Его слова вызвали еще одну смущенную улыбку.

– Как бы я ни пытался сопротивляться.
– Ладно, пока мое сердце в ваших руках, остановлюсь на «доктор Ивамура».
– Можно и «Хэш», профессор. Кстати, о вашем сердце…
– Ага, – Маркус потянул повыше простыню, прикрывающую его до груди. – Каков вердикт? И пожалуйста, без сантиментов. Грегори Хаус^[1] мне нравится больше Маркуса Уэлби^[2].

Ивамура пожал плечами и вернул планшет на место.

– Справедливо. С вами случился инфаркт миокарда, и вы побывали на волоске от смерти, – он секунду помолчал. – Теперь мне полагается приободрить вас, сказать, что существует лечение, медикаменты, диеты и все такое прочее. Но вы хотели честно, так что скажу честно. Ваше сердце не очень-то вас жалует. Это как ссора с женой, или девушкой, или парнем, да с кем угодно… Вы можете завалить партнера цветами и засыпать извинениями, но нет гарантии, что вас примут обратно.

Маркус обмозговал этот ответ.

– Получается, я могу принимать таблетки, от которых станет плохо, и есть еду, которую терпеть не могу, и все равно отбросить копыта через полгода.

Ивамура кивнул.

– Но вероятность значительно меньше, если вы все это будете делать.
– Великолепно, – Маркус длинно выдохнул. – Хорошо, спасибо, что не миндальничали, Хэш.

Ивамура положил руку ему на плечо и мягко проговорил:

– Отдыхайте, профессор. Вас ведь ждут студенты, которых надо терроризировать.

Его слова вызвали у Маркуса улыбку.

– Я терроризирую только тех студентов, которые не ценят материал. Уверен, преподаватели в медшколе обращались с вами не так круто.

Ивамура коротко хохотнул.

– Ну, не знаю, взялся бы я утверждать…

После ухода доктора Маркус перевел взгляд на телефон на прикроватной тумбочке. Непреодолимый зов голосовой почты притягивал его.

Оглядевшись, он понял, что остальные пациенты без сознания. Их он точно не потревожит. Маркус потянулся к трубке. Когда сорок пять лет назад он начал преподавать, телефоном в кабинете почти не пользовался. Со студентами он общался лично, в рабочие часы (вывешенные на листке бумаги на доске объявлений), а также до и после занятий.

Теперь же он видел студентов в лицо нечасто – личные встречи заменила электронная почта, системы мгновенных сообщений и мобильные телефоны. Маркус даже перенаправил звонки со стационарного телефона на свой мобильник. В любом случае, в офисе он появлялся редко.

В его возрасте и с его-то многолетним стажем нагрузки сейчас было гораздо меньше, чем раньше, и он предпочитал отдыхать в свободное время. Иногда через Бэй-Бридж уходил в Сан-Франциско и бродил по книжному магазину «Городские огни» или навещал магазины с подержанными книгами здесь, в Беркли.

Если какой-нибудь студент желал позвонить ему, звонок уходил прямиком в карман.

В отличие от многих ровесников, которые по этому поводу стонали и жаловались, Маркуса прекрасно все устраивало.

Больше всего ему нравилось спорить с доктором Ваном.

– Они мне сейчас в любой момент позвонить могут. Что, если я не хочу с ними разговаривать?

Ответ от Маркуса всегда приходил один и тот же.

– На мобильнике есть кнопка отключения. Воспользуйся ею. Я вот пользуюсь. Если не хочу, чтобы до меня дозванивались, отключаю телефон, и пусть довольствуются голосовой почтой.

Ему нравилась возможность не отдавать себя и студентов во власть тирании рабочих часов. Столько проблем, которые оказались бы катастрофичными лет двадцать назад, сегодня даже возникнуть не успевали, потому что у студентов имелся быстрый доступ к преподавателям. Когда с Маркусом случился сердечный приступ, телефон лежал в кармане куртки, которая все еще висела на спинке растрескавшегося кожаного кресла. Ноутбук остался на столе. Таким образом, проверить электронную почту Маркус не мог, несмотря на заверение медсестры, что в больнице работает вайфай.

Однако стационарный телефон около его кровати работал, позволив ему дистанционный доступ к голосовой почте. Так что он поддался соблазну и набрал нужный номер.

Пришло шесть сообщений, и он взял ручку и бумагу.

Первые три с разнообразными проблемами были от студентов – ничего такого, что не могло подождать до выписки. Тем не менее, он переписал номера, чтобы сообщить, что займется их делами позже, чем через день-два, причем по уважительной причине. Зная, как работает в кампусе сарафанное радио, Маркус полагал, что все уже и так в курсе случившегося, но предпочитал личный подход.

Следующее сообщение пришло от племянника, и Маркусу пришлось побороться с искушением удалить его, не читая.

«Салют, дядь, тебя тут белый мужик искал. Сказал, что встретил какого-то твоего приятеля в Чайна-тауне или что-то типа того. Купил мне пиво, так что я рассказал ему, что ты работаешь в школе хиппи. Просто чтобы ты в курсе был, ага. Бывай».

Маркус вздохнул. Хоть денег на этот раз не просит. Голос в последнем сообщении оказался незнакомым.

«Здравствуйте, профессор, это Сэм Винчестер… я звоню за себя и моего брата Дина. Двадцать лет назад вы общались с нашим отцом, Джоном Винчестером, и, думаю, были знакомы с Бобби Сингером. Мы сейчас в Сан-Франциско, потому что Сердце Дракона вернулся, и нам нужна ваша помощь. Было бы замечательно, если б вы смогли перезвонить». Затем он надиктовал номер.

Сообщение кончилось, но Маркус продолжал таращиться на телефон.

– Черт подери.

Трудно было поверить, что прошло уже двадцать лет с тех пор, как пугающе напористый Джон Винчестер заявился в кабинет, жалуясь на переданный им Джеку Бартоу меч-крюк. Маркус думал, мужик ему голову отгрызет. Судя по голосу, сынок оказался куда более приятным человеком. По меньшей мере, вежливым. Но эту мысль вытеснила другая, весьма зловещая.

Если Дорагон Кокоро вернулся, скоро начнется светопреставление. Маркус перечитал записанный в блокнот номер и позвонил.

– Алло? – голос был тот же самый, слегка запыхавшийся.
– Сэм Винчестер? Это Маркус Уоллес.
– О, здравствуйте, профессор. Подождите, пожалуйста, секунду.
– Конечно.

Судя по всему, парень отложил телефон, а потом отдаленно послышались звуки, с какими обычно погружается в землю лопата.

Вскоре Сэм Винчестер снова поднял трубку.

– Простите… надо было кое-что закончить.

На заднем плане заводили машину.

– Ничего, сынок, – отозвался Маркус. – Как ваш старик поживает?
– Ну, э… боюсь, он умер несколько лет назад.

Маркус поморщился.

– Проклятье. Мне жаль. Он казался неплохим мужиком.
– Спасибо.

В голосе собеседника звучала неловкость. Шум автомобиля усилился – как будто Сэм выехал на шоссе. Как бы то ни было, он быстро вернулся к делу.

– Я рад, что вы позвонили, профессор. У нас тут небольшая проблема.
– Ты в сообщение говорил о возвращении Дорагона Кокоро.
– Ну, да, только ситуация все хуже. Какие-то ребята заявились в отель и забрали у нас меч-крюк. Мы полагаем, по приказу Альберта Чао.
– Вполне возможно, – Маркус протяжно выдохнул. – Что ж, я б сказал, вам, ребятки, крышка… да и нам всем тоже. Надо вернуть эту штуковину.
– Я надеялся, вы нам с этим подсобите. Нам нужно отыскать меч. Вероятно, Чао держит его в ресторане, но было бы хорошо удостовериться наверняка перед тем, как пытаться его отобрать.
– Проклятье…

Маркус прикрыл глаза и немного подумал. Раньше не возникало нужды искать меч, потому что Маркус всегда знал, где он находится. Или, по крайней мере, знал, что находится в верных руках.

Хуже того, он собрал все заметки по Дорагону Кокоро в папку на ноутбуке. Который, разумеется, остался в кабинете.

Почему всё вечно так сложно?

– Хорошо, – проговорил он. – Мне надо, чтобы ты или брат оказали мне услугу.
– Только скажите.
– Вам надо заехать ко мне в кабинет. Фултон-стрит 2223 в Беркли. На столе ноутбук. Возьмите его и закиньте сюда, в больницу.
– Больницу? – в голосе Сэма звучало недоумение.

Маркус покачал головой. А, откуда ему знать.

– Да, у меня сердечный приступ вчера был. Я в палате 209 в медицинском центре на Эшби-авеню.
– Где именно на Эшби?
– Э, не в курсе точного адреса… совсем рядом с Телеграф-авеню.
– Хорошо, я найду, – Сэм помолчал и добавил. – И еще одно, профессор. Прошу прощения.

Маркус только отмахнулся – хотя кто это увидит.

– Забей… ты же не знал. И поспеши, мы не можем позволить себе попусту тратить время.
– Хорошо. Я на 580-ой, сейчас направляюсь к Беркли. Буду минут через десять-пятнадцать.
– Ладно. Эй, Сэм?
– Да?
– Гарантий никаких. Мне раньше не было нужды искать меч, так что не знаю, найдется ли в записях что-нибудь полезное.
– Да, я типа так и подумал, – Сэм помедлил. – Но попытаться стоит.
– О, определенно. Просто не хочу обнадеживать понапрасну.

Маркус помнил, каким придирчивым был отец Сэма, и не хотел рисковать в случае, если сынок унаследовал эту черту.

– Я давно уже ни на что не надеюсь, профессор, – отозвался Сэм, и в его голосе прозвучала невероятная усталость.
– Ага, понимаю. Позвони, когда до офиса доберешься.

Маркус дал Сэму телефонный номер больницы, и они свернули разговор.

Лежа в тишине, Маркус думал о Джоне Винчестере. Тот буквально излучал концентрированную энергию, стремление к единственной цели. Джек Бартоу был куда спокойнее. Он знал, что делает, и не топтался вокруг да около, но и не напрягался сверх меры.

Винчестер, однако, был не таков – он держался так, будто все его существование зависело от уничтожения этого духа.

Разумеется, ни один не преуспел.

И если Сэм Винчестер хоть чем-то похож на отца, неудивительно, что его голос прозвучал именно так.

В следующий момент Маркус осознал, что разбужен телефонным звонком. Он даже не понял, что заснул.

– Алло?
– Маркус Уоллес? – проговорил низкий голос.
– Э, да.

Кто, черт побери…

– Это Дин Винчестер, брат Сэма. Мы забрали лэптоп и теперь едем к вам.
– Великолепно… скоро увидимся, – он хотел положить трубку, но снова поднес ее к уху. – Еще одно, как я уже сказал твоему брату, ничего обещать не могу. Может получиться так, что я не смогу отыскать для вас эту штуку.
– Да, у нас сплошь и рядом случается, – усталость в его голосе звучала как минимум такая же, как у его брата. – До встречи.

Маркус положил трубку и протер глаза. Его связь со странным миром, в котором обретались Бартоу, Сингер и семья Винчестеров, была, мягко говоря, зыбкой. А эти ребята в нем жили.

Такое не проходит бесследно.

Он оглянулся и увидел, что оба соседа исчезли. На одной кровати остался планшет: наверное, ее хозяина забрали на осмотр или что-нибудь в том духе.

На второй кровати планшета не оказалось. Вероятно, ждать обратно соседа не стоило.

«По той или иной причине», – мелькнула неуютная мысль.

В дверь постучали.

– Войдите, профессор!

Маркус поднял глаза и увидел ту самую секретаршу, имени которой все никак не мог запомнить. Но он помнил, что именно она нашла его и вызвала 911.

– Здравствуйте, – оживленно отозвался он.

Она была маленькой робкой японкой с темными волосами, забранными в хвост. Сейчас на ней был серый плащ, и она очень приветливо улыбалась.

Приближаясь к кровати, она цеплялась за сумочку как за последнюю надежду.

– Я просто хотела узнать, как вы себе чувствуете, профессор. Я так перепугалась, когда увидела вас на полу.
– Я тоже, – печально признал Маркус. – Но ведь именно вы вызвали помощь, так что спасибо.
– О, разумеется. Было бы ужасно, если б вы умерли! – она наклонилась ближе и прошептала: – Сердечные приступы – это такой… кошмар, да?

Маркус в ответ шептать не стал: в комнате они находились вдвоем.

– Определенно. Не горю желанием заполучить еще один.

И тогда что-то в ней изменилось – причем изменилось резко. Широкая улыбка приобрела другое выражение, хоть Маркус не мог точно понять, какое. Внезапно он вспомнил тот странный взгляд прямо перед тем, как он отключился у себя в кабинете.

Вместе с выражением лица изменился голос.

– Ну, тогда тебе лучше сказать мне то, что я хочу услышать.

Улыбка исчезла, и глаза секретарши заволокло чернотой.

Маркус не думал, что бывает что-то похуже сердечного приступа, однако эти почерневшие глаза пробудили кошмарное ощущение глубоко в животе.

– Ты поможешь мне, профессор, – в голосе появились рычащие нотки. – Птичка напела, что с тобой можно поговорить о призраке Йосио Накадаи. Мне нужно стать хозяином этого призрака. Видишь ли, идет война, и моя сторона терпит потери. Мне только что надрали зад, а шестеро моих приятелей погибли ужасной смертью, потому что мне не удалось их выручить. Я довольно зол сейчас, и мне надоело тянуть кота за яйца. Я хочу вернуть Сердце Дракона. И это – сюрприз! – привело меня к тебе.

Секретарша выплюнула последние слова и снова разулыбалась. Маркус молчал. Чем бы тварь ни была, она не ангелов поддерживала. Ее лицо маячило над Маркусом, глубокие черные глаза-колодцы завораживали.

– Меч, который способен призвать дух к порядку. Мне он нужен. И ты мне скажешь, где он.

Маркус смотрел ей в глаза, надеясь, что его взгляд тверд.

– Прости. Не могу сказать, – он старался не пустить в голос страх.

Тварь зарычала. Звук показался одновременно жутким и мерзким, исходя из такого хрупкого на вид создания.

– Ах, ты так думаешь?
– Думаю, ничего не могу поделать, – продолжал Маркус. – Я не знаю, где он, и не знаю, как его найти.

У Чао, предположительно, но даже эти ребята Винчестеры не были точно уверены.

Несколько долгих мгновений обсидианово-черные глаза сверлили его взглядом. Будто чудовище всматривалось в самую его душу.

– Хм, – наконец, проговорила тварь. – Похоже, не врешь. Что ж, хреново, – ужасная улыбка вернулась. – Для тебя так точно.

У Маркуса заныла левая рука.