СЕРДЦЕ ДРАКОНА 

ГЛАВА 20

Мира У бежала через парк «Золотые ворота» под скудным светом полумесяца, спасая свою жизнь. Она никогда не испытывала такого ужаса. Он впился ей в грудь и не отпускал. Даже в самых темных кошмарах она не могла представить, что подобный страх существует.

До того дня, как она впервые услышала выстрелы.

Мира родилась в Сан-Франциско, ее отец приехал в Америку из Китая, а мать – из Германии. Она ходила в государственные начальную и старшую школу, поступила в Университет штата Калифорния в Сан-Франциско, где изучала театральное искусство и получала средние оценки, не преуспевая ни в каких предметах, но и не заваливая их.

Некоторые преподаватели настаивали, что слово «театр» пишется по-другому^[1], и это всегда казалось Мире забавным.

Как бы то ни было, актерское мастерство было страстью Миры, и, хотя главные роли ей не доставались, хоть какую-то она иногда да получала. Если и этого не происходило, она помогала рабочим с оформлением сцены. Так Мира ощущала себя вовлеченной.

Закончив учебу, она осталась жить дома с родителями, которые всегда позволяли ей делать что угодно, лишь бы не возникало проблем с законом. Можно было обойтись и без этого предостережения: в школе Миру никогда не оставляли после уроков, а ее друзья едва ли попадали хоть в какие неприятности, не говоря уж о неприятностях с законом. Полицейских она видела лишь тогда, когда те проходили мимо нее на улице.

Пока не устроилась на работу в «Усладу Шиня».

Хотя Мира получала огромное удовольствие от игры в театре и обладала талантом, в качестве карьеры она актерское мастерство не рассматривала. Она рассылала фото и ходила на прослушивания, получив кучку ролей в разных пьесах в Тендерлойне, но не сыграла ничего, что бы привлекло к ней серьезное внимание.

Поэтому, по проверенной временем традиции театральных актрис, она начала работать официанткой. Получив место, Мира вспомнила анекдот, рассказанный одним из преподавателей.

Мужчина встретил женщину в баре и спросил: «Кем работаешь?» Женщина ответила: «Я актриса». Мужчина спросил: «О, правда? В каком ресторане?»

Внешность Мира унаследовала от отца, взяв от матери только голубые глаза. Азиатское происхождение мешало получать хорошие роли, зато повышало шансы на трудоустройство в ресторанах Чайна-тауна.

Более того, Мира хорошо говорила не только по-английски, но еще по-китайски и по-немецки, так что без проблем могла бы работать в ресторане, обслуживающем – даже в нынешние туристические времена – преимущественно местных.

«Услада Шиня» на Пасифик-авеню был именно таким заведением. Что еще лучше, они искали работников.

Поначалу все шло хорошо. Мире нравилось разговаривать с людьми, обслуживать людей, и коллеги ей тоже нравились. В общем, что греха таить, Мира ладила со всеми.

С одним вероятным исключением – странный немолодой человек, хозяин ресторана.

Альберт Чао был скрытным типом, редко высовывающим свой острый нос из офиса. Когда он все-таки появлялся, то обычно за тем, чтобы на кого-нибудь наорать – за дело или нет. Или поговорить с полицией, которая наведывалась довольно регулярно. Иногда посетитель был офицером в униформе, но чаще по лестнице поднимался детектив. Мира никогда не могла взять в толк, почему в ресторан постоянно заглядывает полиция. Она пыталась поинтересоваться у Чжуна, менеджера, но тот только отмахнулся.

– Нас это не касается, – он скользил взглядом по обеденному залу, пока не остановился на одном из столов.
– На четвертом столике нужна вода, ступай, – он хлопнул в ладоши, отсылая Миру.

Она послушалась, но не позволила себя отвлечь.

Осторожно, чтобы не привлечь внимание Чжуна, Мира порасспрашивала окружающих, но получила только слухи. Слухи были неприятные, и Мира решила не любопытствовать.

Ближайшая небольшая фирма решила отпраздновать приближающиеся рождественские каникулы и устроила обед в «Усладе Шиня» для всех своих сорока работников. Такой наплыв, вдобавок к обычным посетителям, заставил работников побегать, плюс запасы заканчивались раньше, чем предполагалось. Скоро стало недоставать тканевых салфеток, и Чжун отправил Миру наверх в подсобку, где припас салфетки как раз на такой случай.

Путь пролегал мимо кабинета Альберта Чао, и Мира ступала тихо, чтобы остаться незамеченной. Вдруг она услышала звук, похожий на автомобильный выхлоп.

Только вот выхлоп этот донесся прямиком из-за закрытой двери офиса. Мира решила было, что виновато открытое окно, но тут почувствовала запах дыма.

Затем раздался смех. И снова выстрел.

Мира замерла, прижимая к груди стопку салфеток. Кто-то закричал.

Вопль оборвался так же внезапно, как начался, сменившись поскуливанием. Испугавшись, что кто-то ранен, Мира преодолела естественный инстинкт – громко требующий бежать немедленно и побыстрее – и постучала в дверь.

– Эй? Все в порядке? Мне послышалось, что кто-то кричал!

В ответ раздался еще один выстрел – поскуливание стихло.

Мира снова ощутила, что не в силах сдвинуться с места, и последовавшая тишина напугала ее даже больше предыдущих звуков.

Скрипнули половицы, и дверь медленно отворилась.

Альберт Чао мог похвастаться копной белых волос, которые торчали вверх на макушке и ниспадали на спину, отчего он походил на азиатский вариант безумного ученого. Он угрожающе щурился на Миру безжалостными глазами.

Но это было не самое страшное. В принципе, так он выглядел каждый раз, когда Мира его видела.

Нет, испугало ее красное пятно у него на груди. За сценой Мира повидала достаточно несчастных случаев, чтобы знать, как выглядит пятно крови, и это было именно оно.

– Чего тебе? – пугающе спокойно поинтересовался мистер Чао.

Сердце билось так быстро, что Мира буквально чувствовала, как оно колотится о ребра.

– Я, э… шла за… э, салфетками, и э-э-э… услышала…
– Ты ничего не слышала, – твердо проговорил мистер Чао. – И ничего не видела. Поняла?

Она закивала так быстро, что испугалась, как бы не отвалилась голова.

– Хорошо! Разумеется! В смысле… – прозаикалась она. – Вам… вам помощь не нужна?
– Вон. Живо.

Мира опомнилась только внизу, впихивая салфетки в руки Чжуну. Спуск по лестнице начисто выпал из памяти. Чжун прищурился на нее с беспокойством.

– Все нормально? Ты будто привидение увидела!
– Я… э… – она не смогла подобрать слов и просто стояла на месте.

Не дождавшись ответа, Чжун потерял терпение.

– Ладно, забудь. Нам все еще нужно пережить этот обед.

Чувствительность никогда не значилась в числе его сильных сторон.

Несмотря на исключительно деловой настрой Чжуна, в воздухе висело напряжение. Мира не единственная слышала выстрелы, хотя никто о них не говорил. Более того, знакомые люди куда-то делись – не персонал из зала, а те, кто работал в офисах наверху. Мира решила, что они бросили работу из-за стресса.

У нее самой выбора не было – она очень нуждалась в работе.

Через два дня ситуация ухудшилась – начало приходить больше полицейских, чем обычно. И они начали беседовать с персоналом. Тут-то Мира и узнала, что на площади Жерарделли обнаружили тела, причем покойных предположительно признали работниками «Услады Шиня». Предположительно, потому что тела сильно обгорели.

Когда пришла ее очередь, Мира подумывала рассказать детективам об инциденте с мистером Чао. Но тогда придется рассказывать и о слухах. Тех самых, в которые она отказывалась верить до того дня, когда в зале понадобились дополнительные салфетки.

О том, что «Услада Шиня» – прикрытие банды гангстеров.

Мира не знала, как должны выглядеть гангстеры. Да, она видела каких-то странных людей, поднимающихся и спускающихся по лестнице – некоторые входили через переднюю дверь, некоторые через заднюю. Но они выглядели не более странно, чем те, которых рабочие сцены в театре нанимали для перетаскивания грузов. Грузчиков Мира никогда за гангстеров не принимала, так почему она должна была подозревать гостей ресторана?

Поэтому, когда детектив из местного участка – грузноватый мужчина в плохо сидящем черном костюме – спросил, не замечала ли она ничего необычного, Мира просто сказала, что ничего не знает.

Она твердила себе, что это практически полная правда. Увиденное не поддавалось никакому объяснению, как она может утверждать, будто что-то «знает»?

После беседы с детективом напряжение только возросло и начало задевать ее лично.

Возникло ощущение, что каждый день мистер Чао начал спускаться в зал именно для того, чтобы посверлить ее взглядом. Она подслушала, как он расспрашивает Чжуна о ее работе и о том, не ведет ли она посторонних разговоров с другими работниками.

Чжун, спасибо ему, рассыпался в комплиментах Мире… ну, то есть, в его понимании.

– Пока ничего не стянула, – равнодушно заметил он.

Одним декабрьским вечером Мире понадобилось зайти в парк «Золотые Ворота» после работы.

Знакомый начинающий драматург решил устроить читку первого действия новой пьесы, чтобы убедиться, что диалоги звучат естественно, и позвал на помощь кучку актеров. Как и большинство растущих писателей, он не мог позволить себе снять помещение и не располагал квартирой достаточно просторной, чтобы вместить всех. Поэтому он пригласил желающих в Маркс Медоу – устроить «застольную читку без столов», как он выразился.

Маркс Медоу располагался на краю парка и вмещал в себя множество столиков для пикников – именно то, что им было нужно. К тому же, благодаря уличным фонарям по соседству, место было людное и безопасное, несмотря на ранние сумерки. Мира читала роль Джины, лучшей подруги героини – именно такая роль ей всегда и доставалась. Многие диалоги выглядели весьма коряво по ее мнению, но драматург делал уйму пометок.

Покончив с делом, многие участники объявили, что собираются пойти выпить, и пригласили с собой Миру, но ей нужно было рано вставать на работу.

К тому же, выпивку она ненавидела.

Мира распрощалась и направилась на север. Фонарей было много, поэтому она срезала путь между деревьями, чтобы выйти около Фултон-стрит и сесть на автобус.

Но внезапно путь ей преградил объятый пламенем человек.

– Господи боже, – воскликнула она. – Не двигайтесь… а, нет! Надо упасть и покататься по земле… да, точно! Чтобы сбить огонь. Падайте и катайтесь! – крикнула она ему и полезла в сумочку, собираясь вытащить телефон и набрать 911.

А потом она сообразила, что человек не кричит. И вообще, в принципе, никак не реагирует.

Он просто стоял на месте.

– Вы меня слышите?

По спине побежали мурашки. Мира быстро оглянулась, но поблизости не оказалось никого, кто бы мог прийти на помощь. Она снова повернулась к горящему человеку.

Тот по-прежнему молчал. И тогда-то Мира увидела, что, хотя их окружают деревья и кусты, ничего не загорелось. Даже трава.

Она снова открыла рот, но не смогла выдавить ни звука. А человек тем временем поднял руки, и только тогда Мира увидела в них большой изогнутый меч.

А еще человек наконец-то заговорил. Голос звучал глухо, будто из паршивых колонок, нечетко и словно за треском статики. Но что бы ни значили гортанные слова, это был не английский, китайский или немецкий. Мира решила, что он говорит по-японски, и ей показалось, что она расслышала слово «дракон».

Дорагон Кокоро. Вот что он сказал.

Каким-то образом, даже не распознав слов, Мира все поняла. Человек внезапно надвинулся на нее, и она бросилась бежать. Два года работы официанткой обеспечили Миру крепкими ногами, так что она вихрем неслась среди деревьев. Однако, как она ни петляла, как быстро ни мчалась, Дорагон Кокоро умудрялся поспевать за ней – пламя тянулось вверх, меч был поднят, будто готовясь рассечь ее надвое.

Мира уже сама не знала, куда забежала. Паники добавлял еще тот факт, что парк – в котором даже зябким декабрьским вечером должно было гулять порядочно народу – казался пустым. Даже когда она пересекала узнанный все-таки Кеннеди-Плейс, там никого не было.

Она попыталась позвать на помощь, но вышел лишь свистящий хрип и только больше сбил дыхание. Может, ноги у нее и были сильными, но она не бегала уже много лет. Легкие начали гореть, а икры простреливала острая боль. Все же она поднажала, надеясь оторваться от преследователя.

Да где же все?

Больше спотыкаясь, чем бегом, она выбралась на край озера Ллойд, где пришлось остановиться. Разворачиваясь, она уже знала, кого увидит.

Пылающий человек занес меч, языки огня отражались в темной воде. Наконец, вернулся голос, но она скорее заскулила, нежели заорала:

– Боже, прошу, нет, я не хочу умирать. Пожалуйста, не убивайте меня, пожалуйста. Я не хочу умирать!

Когда она повысила голос, Дорагон Кокоро помедлил, и Мира замолчала, изо всех сил надеясь, что смогла его убедить. Лишь на момент ей показалось, что в глазах за пеленой огня мелькнула печаль.

– Я не хочу умирать, – повторила Мира.
– Я тоже не хотел, – ответил он и резко опустил меч.

На этот раз все было по-другому.

Теперь Накадаи мог общаться с живыми. Его действия оставались под чужим контролем, но он ощущал себя могущественнее, быстрее, сильнее.

С этими переменами пришел мучительный вопрос. Накадаи все еще чувствовал присутствие Альберта Чао, но не был уверен, что действует по его воле.

Он появился в лесу, в окружении огней, горящих без пламени. Мгновение – и перед ним встала женщина, и ясно было одно: кто бы она ни была, ей придется умереть.

Так что он преследовал ее до сих пор, пока ей стало некуда больше бежать.

– Боже, прошу, нет, я не хочу умирать. Пожалуйста, не убивайте меня, пожалуйста. Я не хочу умирать! – жалобно проговорила она.

Накадаи начал колебаться: ее слова напомнили ему о том, каково быть человеком. О том, что ощущал он сам в день собственной смерти. Как давно это было?

Он взмахнул мечом.

Несколько секунд спустя Накадаи стоял около ее обожженного изуродованного тела, гадая, сколько он еще обречен терпеть это.

– Так-так-так, – сказал кто-то позади. – Давно не виделись, а, Накадаи?

Оглянувшись, он увидел светловолосого молодого человека в коротких штанах и майке без рукавов.

– Мне очень приятно снова тебя видеть, – с широкой улыбкой проговорил незнакомец. – Не то что бы дела пошли по плану, но это уже начало.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал Накадаи незнакомцу. – Но это не имеет никакого значения. Я ухожу.
– Не так быстро, дурашка.

Незнакомец взмахнул рукой, и Накадаи внезапно ощутил, что не может двигаться.

Он прищурился на собеседника. Тот был уроженец запада… то есть, не мог быть его потомком, но как тогда он заполучил контроль? Разве что…

– Ты.
– Ага, – голубые радужки и светлые белки заволокло сплошной чернотой. – Этот парень мне нравится намного больше, чем гонец Чо. Малый был тем еще уродцем.
– Чего тебе надо? – Накадаи сохранил способность говорить, но двинуться не мог.

Демон улыбнулся, обнажив безукоризненно белые зубы.

– А как думаешь, что мне надо? – проговорил он.

В его голосе появилась та же гортанная нотка, какую Накадаи слышал в голосе Акеми.

– Ты же не думаешь, что я нашептал им сжечь тебя заживо просто для смеха, а?
– Я не стану голословно заявлять, будто знаю, как функционирует твой разум.

Демон хрипло рассмеялся.

– Неплохо сказано, – ответил он. – Но нет, у меня были на тебя далеко идущие планы, Накадаи. Или мне стоит называть тебя Драконье Сердце? Честно говоря, я животики надрываю, когда думаю, что эта кличка висит на тебе уже больше двухсот лет. Ты ж ее терпеть не мог.
– Планы? – выплюнул Накадаи.
– Разумеется! И пришло, наконец, время этим планам принести плоды.
– Что такого особенного в этом времени?

Демон снова рассмеялся, запрокинув голову.

– А ты не обращал внимания? Знаю, тебе дела мало, но у нас тут конец света не за горами! Ну, как в «и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним»^[2], слыхал? Собаки и кошки будут спать рядом… Повальная истерия^[3]? Это конец света, каким мы его знаем, и мне здорово^[4]!

Накадаи, не понимая, что болтает демон, просто сверлил его взглядом. Тот, покачав головой, наигранно вздохнул.

– Вы, духи проклятых, совершенно не цените классику. Смотри, – он развел руками, будто указывая на весь мир, – мы сейчас говорим об Апокалипсисе. Демоны и ангелы сойдутся в поединке, и пусть лучший серафим победит. А ты, Накадаи-сан, мой туз в рукаве.

Накадаи нахмурился.

– Я не понимаю.
– Ты, разумеется, заметил, что на этот раз силушки прибавилось. Раньше ты мог только мечом размахивать, как пылающий придурок. Но все изменилось. Печати сломаны, Люцифер на свободе, Бог пропал из Рая, и с миром все наперекосяк. Так что пора нам с тобой надрать ангелам задницы.

Он снова вздохнул.

– Увы, не все так просто. Та твоя двоюродная внучка проделала отличную работу, взломав мое заклинание и создав защитное. Жаль, она совершенно с катушек съехала, могла ведь отличной ведьмой заделаться. Как бы то ни было, что сделано, то сделано, и ее внук совершенно загнал тебя под каблук.

Накадаи с отвращением покачал головой.

– Я знал, что он тут замешан. Получается, он снова вернул меня, чтобы творить зло во имя его.
– Не-а. На этот раз нет. Благодаря ублюдку Джону Винчестеру, тебя основательно и надолго выпнуло на скамейку штрафников.

Накадаи чуть было не вздрогнул от количества яда в голосе демона. Интересно, что этот человек – Джон Винчестер – сделал ему, чтобы заслужить такую ненависть?

– Но когда родилась новая луна, твой придурковатый родственничек даже не позаботился призвать тебя обратно. На самом деле вот для чего ты был создан – для Апокалипсиса. Ты наше секретное оружие.

Тем не менее, Альберт непременно призовет тебя рано или поздно, и, благодаря его поехавшей бабусе, пока у него в руках ниточки, я могу максимум заставлять тебя действовать в его интересах. Но чтобы ты никуда не делся, его тоже нужно беречь. Если он откинет копыта, ты – пуф – вспыхнешь и исчезнешь. Эта девчонка увидела то, чего не полагалось, – он указал на труп у ног Накадаи. – Поверишь ли, идиот собирался оставить ее в живых. Дебил. А у него есть проблемы и посерьезнее.

Демон несколько мгновений задумчиво смотрел на Накадаи.

– Время выходит. Ангелы надирают нам зад, и ты нужен нам. Так что просто предупреждаю, здоровяк, скоро будешь играть за команду хозяев поля.

С этими словами светловолосый парень наклонился вперед, и изо рта у него вырвался черный дым. Как только дым исчез в вечернем небе, человек свалился на поросшую травой землю.

Замертво.

А потом и Накадаи начал растворяться, уходя в забвение до сих пор, пока кто-нибудь снова не призовет его.

Вот только кто?