СЕРДЦЕ ДРАКОНА 

ГЛАВА 8

У Дэвида Северна было бы все просто замечательно, если бы не болели ноги.

Но оно того стоило. Он пытался устроить совершенное свидание и, кажется, преуспел. Дебби была его девушкой, и после тяжелых трудовых будней в качестве менеджера в супермаркете он чертовски серьезно намеревался хорошо провести с ней время.

Первые три свидания провалились с треском. Дебби много чихала в парке «Золотые Ворота» и не впечатлилась Жирарделли-сквер, заметив, что шопинг – это не романтично, по магазинам и с мамой походить можно. А потом был «Филлмор». Дэвид пошел против своих убеждений, отправившись на одно из этих громких музыкальных шоу, на которых кучка чудаков, разодетых, как цирковые клоуны, играют чересчур оглушительную и ничуть не мелодичную музыку. Дэвид предпочитал, чтобы музыканты были хорошо и аккуратно одеты, и действительно знали, что делают, как, к примеру, The Ventures^[1] или Бадди Холли^[2], Господь упокой его душу, ну или The Beatles до того, как они пристрастились к наркотикам.

Тем не менее, ради Дебби он притворялся, будто получает удовольствие – все-таки она была его девушкой и вообще милашкой – но надеялся, что повторить ей не захочется.

Покинув «Филлмор», они по бульвару Гири и Штайнер-стрит направились к месту, где Дэвид оставил машину. По пути они минули «Винтерленд». Дэвид знал, что это каток, но Дебби упомянула, что «Филлмор» иногда арендует здание, если концерты слишком крупные для менее просторных помещений. А потом она проговорилась, что любит кататься на коньках.

В ту же минуту на том же месте Дэвид понял, где назначить их следующее пятничное свидание.

Ясное дело, Дебби очень понравилось. Она каталась замечательно, чего про себя Дэвид сказать не мог. Он несколько раз спотыкался и не единожды шлепался на пятую точку, но Дебби только смеялась, помогала ему подняться и показывала, как правильно двигаться.

Через некоторое время он освоил науку. Но блин, как же болели ноги!

И все-таки, в общем и целом свидание прошло очень хорошо. Дебби так развеселилась, что, в конце концов, они принялись обжиматься около раздевалки и прервались только тогда, когда каток закрылся и персонал их выставил.

Выйдя на Штайнер-стрит, Дэвид одной рукой приобнял Дебби за талию.

– Ты каталась просто великолепно, куколка.
– Спасибо, – она подняла голову и улыбнулась: ей нравилось, когда он звал ее куколкой. – В детстве я постоянно смотрела фильмы с Соней Хени^[3]. Она была моей героиней.
– Ух ты… да это судьба, – серьезно заметил Дэвид.
– В смысле? – озадаченно поинтересовалась Дебби.
– Ну, ты же знаешь, что мой герой – Бадди Холли. А это значит, что и твой, и мой герои погибли при крушении самолета.

Дебби напряглась под его рукой и строго проговорила:

– Она умерла от лейкемии. Просто так вышло, что случилось это, когда она возвращалась домой в Осло.

Дэвид, приуныв, не знал, что и ответить.

– О, – выдавил он.

Но не успел он попытаться спасти положение, как сзади раздался голос.

– Привет, Дэвид.

Круто развернувшись, Дэвид увидел молодого азиата с острым носом, одетого в жакет Неру и свободные зеленые брюки. Несмотря на яркую внешность, Дэвид его совершенно не узнал и слегка оскорбился такой фамильярности.

– Простите? Мы знакомы?

Дебби придвинулась поближе, Дэвид крепче прижал ее к себе и стал так, чтобы оказаться между ней и азиатом.

– Дэвид, кто это? – нервно спросила она.
– Это я и собираюсь выяснить, куколка.

Азиат покачал головой.

– Ты в самом деле не помнишь, да?
– Не помню что? – сердито переспросил Дэвид. – Кто ты такой?
– Какая вопиющая наглость с твоей стороны задавать подобные вопросы, – голос незнакомца становился громче с каждым словом. – Я Альберт Чао! Я человек, которого ты уволил только за то, что я заговорил не с той девушкой!

Дебби взглянула на него.

– Дэвид, это правда?

Он сглотнул, пытаясь припомнить. Владелец супермаркета, мистер Вильгельм, всегда настаивал на том, чтобы нанимать азиатов в качестве складских рабочих, но увольнения переложил на Дэвида. Очевидно, этот Чао был одним из них.

– Слушай, приятель, – проговорил Дэвид своим лучшим рабочим голосом. – Если даже я тебя и уволил, значит, за дело, понимаешь? Так что дай нам с девушкой пройти, а сам ступай в свой опиумный притон или куда там еще.

Азиат расплылся в широченной улыбке.

– О, мне это понравится.

Что-то в этой улыбке проняло Дэвида до костей, и он не захотел больше на нее смотреть. Припомнив школьные боксерские тренировки, он отстранился от Дебби, встал в надлежащую боевую стойку и ударил Чао прямо в лицо.

Азиат попытался уклониться, но недостаточно быстро. Когда кулак Дэвида впечатался азиату в нос и раздался хруст треснувшей кости, боль острым ножом прошила всю его руку, он аж зашипел, выдыхая. Он не помнил, что от ударов было так больно. Разумеется, тогда он носил перчатки…

Дебби, добрая душа, подбежала к нему.

– Ты цел?
– Думаю, да.

Но азиат не двинулся с места. Из его острого носа текла кровь, однако выглядел он невозмутимым. Дэвид глазам своим не поверил – это был его лучший удар!

Потом азиат начал что-то бормотать. Дэвид не разбирал ни слова, но от чего-то в этом шепоте его пробрал озноб.

Дебби плотнее прижалась к нему.

– Дэвид, что он делает?
– Я… я не… – голос отказывал Дэвиду.

Он внезапно понял, что не может успокоить дыхание.

Да какого черта он делает?

А потом Чао замолчал, и внезапная тишина показалась еще более ужасающей. Дэвид осознал, что даже уличного шума не слышно. Пятничным вечером в центре Сан-Франциско звуки были повсюду, но сейчас Дэвид слышал только собственное загнанное дыхание и бешеный стук сердца.

Внезапно в лицо дохнуло горячим воздухом, и Дэвид увидел огромный язык пламени, вырвавшийся из тротуара Штайнер-стрит.

В центре костра стоял человек. Дэвид не мог разобрать его лица, но откуда-то знал, что человек смотрит на него в упор.

Происходящее казалось сюжетом одной из странных психоделических песен, которые играла та группа в «Филлморе». Такого просто не могло быть. И все же он ощущал жар огня на лице, видел дрожащие в вечернем воздухе языки пламени… и слышал сдавленный крик Дебби.

Человек в огне поднял огромный меч.

Последним, что Дэвид услышал, был его собственный вопль.

Кэмпбеллы собрались в «Эмперор Нортон Лодж».

К досаде Сэмюэля, Мэри позвонила Джеку и рассказала о сере, которая обнаружилась на месте первого убийства. Тот пообещал попробовать выяснить, не было ли недавно признаков демонической активности. Диана сообщила, что они нашли зацепку насчет «сердца дракона», но она на японском. Сэмюэль пребывал в сомнениях – фамилия Чао была китайской – но любая мелочь шла в дело. Они узнают больше после того, как приятель-профессор Бартоу переведет тексты.

Потом, вооружившись именем, они разделились, пытаясь отыскать человека, известного как Альберт Чао, и выяснить связи между ним и жертвами.

В отель они все вернулись поздно. Диана заказала ужин в номер, и семья принялась сравнивать заметки.

Первым выступил Сэмюэль.

– Я нашел наводку на возможную цель, но опоздал. Сперва я обошел бары около того места, где убили Верландера, и обнаружил один, где Альберта Чао вспомнили. Бармен сказал, что Альберта уволили из супермаркета два месяца тому назад, и он был по этому поводу зол. В общем, я отыскал супермаркет и выяснил, кто организовал увольнение. Мне сказали, этот парень повел подружку в «Винтерленд».

Мэри встрепенулась:

– Ух, а кто играет?
– Это каток, Мэри, – нахмурился Сэмюэль.
– Правда? А я думала, концертный зал. Хендрикс и The Dead там постоянно играют.

Сэмюэль даже притворяться не стал, будто понял, о чем речь.

– В любом случае, когда я подошел к «Винтерленду», там уже были копы, чуть дальше по улице, а еще репортеры. И менеджера, и его подружку кто-то сжег и порезал в лохмотья.
– О, нет, – поморщилась Диана.

Мэри сжала губы в узкую полоску.

– Папа, мы должны остановить этого парня.
– Что ж, открыт для предложений, – горько проговорил Сэмюэль, злясь на себя, что не подоспел вовремя. – Что ты узнала в Беркли?

Мэри наведалась в Беркли, чтобы поговорить со студентами, знакомыми с Мэрибет Венцель. Она притворилась школьницей, рассматривающей Беркли в качестве потенциального места учебы, и якобы переживала по поводу новостей об убийстве одной из студенток.

– Мэрибет училась на «отлично», и все друзья считали ее довольно клёвой. Единственное, поговаривают, будто у нее был странные предпочтения в мужчинах.

Сэмюэль свел брови.

– «Странные» это как?

На лице Мэри, как и у него, проступила неприязнь.

– Девочки ничего не сказали, но один парень заявил, что нравились ей только узкоглазые. Думаю, он подразумевал азиатов.

Сэмюэль кивнул.

– Значит, она одна из бывших пассий Чао?
– Так мне кажется.

Следующей рассказывала Диана.

– Не удивлена насчет бывшей пассии. Я поговорила с людьми в прачечной и ресторане, где работали жертвы из Чайна-тауна. Притворялась его учительницей. В обоих случаях мне сказали, что он тут работал. В обоих его уволили, и наши два трупа – те, кто отвечал за увольнение. Особенно интересно, из прачечной его уволили за то, что он наврал при подаче заявления на работу – сказал, будто китаец, а на самом деле наполовину китаец, наполовину японец.

Сэмюэль вздохнул.

– Выходит, единственные известные нам люди, на которых Чао заимел зуб, мертвы.

Если так, они в тупике.

– А может, он уже закончил? – с надеждой предположила Мэри.

Диана покачала головой.

– Тут вовлечен демон, помнишь, Мэри? Значит, это не закончится. Возможно, Чао думает, что держит все под контролем, но это не так. А демон не перестанет убивать только из-за того, что у Чао врагов не осталось.
– К тому же, у такого парня список разозливших его людей, наверное, длинный, – добавил Сэмюэль и вздохнул. – Надо выяснить, где он живет. Это мне не удалось вытянуть ни из кого.
– Надо позвонить Джеку и узнать, выяснил ли он что-нибудь, – оживленно сказала Мэри, не обращая внимания на пробежавшую по лицу отца тень.
– Ладно. Позвони ему, но…

Мэри соскочила с кровати.

– …по телефону-автомату на улице, знаю.

Пока она направлялась к двери, Сэмюэль добавил:

– Я просто не хочу платить столько, сколько требует за звонок оте…

Но Мэри исчезла, не успел он договорить.

Когда дверь за ней закрылась, Сэмюэль перевел взгляд на Диану и хотел было что-то сказать, но та его перебила.

– Ты поэтому волосы потерял, да?

Поначалу Сэмюэль напустил сердитый вид, но потом сдался и расхохотался. Диана рассмеялась вместе с ним. Сэмюэль заключил ее в объятия.

– Ты все равно меня любишь, пусть я бедный лысый старик?
– Ты чертовски прав, мистер Супруг, – с озорной улыбкой отозвалась Диана и поцеловала его.