СЕРДЦЕ ДРАКОНА 

ГЛАВА 3

1969 год

Куряга подумал, что все это как-то уж совсем неприкольно.

Все началось как всегда: Куряге нужны были деньги на травку. Дело нередкое, так как Куряга часто испытывал сложности с поиском хорошо оплачиваемой работы, а дилеры испытывали сложности с тем, чтобы продать ему травку, когда он не мог за нее заплатить.

Не то чтобы он не хотел работать. У Майкла Джеймса Верландера – который начал звать себя Курягой после того, как курнул, втянулся, бросил учебу и переехал в Сан-Франциско шестью годами ранее – просто не всегда складывалось с выполнением инструкций. Именно из-за этого развалилась его карьера дорожного менеджера гастролирующих групп. А ведь он был хорошим роуди – для The Dead и 10 Years After и нескольких других.

Позже, правда, живые выступления заглохли.

Впрочем, что хорошо умел делать Куряга, так это искать.

Так что когда в баре к нему подкатил Альберт Чао и сказал, что разыскивает бумажку с фрагментом заклинания, Куряга взялся за дело. Его бывшая работала официанткой в этом баре, а Альберт был тут завсегдатаем.

Через знакомых других знакомых Куряга мог выйти на ребят, которые имели дело с подобными страшилками. Альберт обещал немалую награду, а значит, получится купить травки.

Так что первым делом Куряга направился в кальянный магазин, где продавал свои комиксы Зигги. Зигги раньше охотился на всяких чудиков, но потом потерял ноги. Теперь он передвигался на костылях и рисовал комиксы про чувака, который охотится на монстров.

Куряга купил у него комикс, а взамен Зигги навел его на парня в Тендерлойне. Парень из Тендерлойна сообщил Куряге еще одно имя – в обмен на тот самый комикс, что вышло удобно, потому что Куряга терпеть не мог комиксы Зигги и по-любому собирался выкинуть покупку.

И вот тут-то случился облом.

Парень из Тендерлойна отправил Курягу обратно в Хейт к цыпочке по кличке Подсолнушек, которой требовалось раздобыть по-настоящему хорошего ЛСД. Ее обычного поставщика замели легавые, а остальные дилеры продавали товар, на котором наваривались слишком много раз.

Но это был еще не облом. Тут все было просто. Куряга никогда не жаловал кислоту – может, она и расширяла кругозор, но лично свой он предпочитал сужать. Тем не менее, он знал, где достать лучший ЛСД во всей Области залива. В обмен на знакомство Подсолнушка с королем кислоты он и рассчитывал, наконец, получить фрагмент заклинания для Альберта.

Нет, облом состоял в том, что для этого пришлось идти в парк «Долорес».

Куряга прошел по 25 улице, потирая руки на ноябрьском холоде, к фасаду внушительного дома в викторианском стиле. На нем были только джинсы-клеш, сандалии и футболка-варенка, которую ему подарила на день рождения бывшая, прежде чем они разбежались. Раньше у него была еще джинсовка, но потом куда-то пропала. Может, даже Куряга сам ее и продал в обмен на травку. Он точно не помнил.

Квартира, в которой он временно жил, располагалась в Иннер Мишн на Герреро, около 22 улицы. Оттуда до парка «Долорес» было всего десять минут ходу, но с тем же успехом это могла быть другая планета. Здесь на улице оказалось очень мало народу, а те, кого заметил Куряга, прямой наводкой направлялись от своих шикарных спортивных авто к парадным дверям. Другие поглядывали на него из-за кружевных занавесок.

Холод им был нипочем. Погода – для бедняков.

Куряга просто чувствовал, что в любую минуту кто-нибудь вот-вот позовет легавых.

На подгибающихся костлявых ногах он поднялся по ступеням к двери викторианского дома, выкрашенной в тошнотно-зеленый цвет. Когда он постучал в дверь, по спине побежали мурашки, и ветер с залива был тут совершенно ни при чем. Дверь отозвалась гулко, будто он стучался в гроб.

Несколько секунд никто не отзывался. От всего этого Куряге сделалось не по себе.

Он уже совсем собрался сдаться, вернуться в свою берлогу и обдумывать, что сказать Альберту, как дверь чуть-чуть приоткрылась. При этом она издала громкий пронзительный скрип, и Куряга поморщился.

Кто-то стоял за дверью, но было темно, и он не мог разглядеть лицо.

– Э… как делишки, чувак? – запинаясь, проговорил Куряга. – Я от Подсолнушка…
– Ты Куряга? – голос смахивал на шелест сминаемой бумаги.
– А, да, он самый, чувак. Я тут просто заскочил за фрагментом заклинания.
– Ты понимаешь, что то, что я собираюсь тебе отдать, не закончено?

Совладав с нервами, Куряга начал сердиться.

– Послушай, мужик, я, конечно, эти ваши колледжи не заканчивал, но что значит слово «фрагмент», знаю. Ага? Я просто зашел за этой фигней, сечешь?

Последовала пауза.

– Жди здесь, – прошелестел голос, а потом дверь захлопнулась так громко, что у Куряги волосы в бороде зашевелились.
– Меня б хоть сначала впустил, – пробормотал он, потирая руки. – Надо было заставить Альберта заплатить вперед.

Куряга не знал точно, сколько времени прошло – часов у него никогда не водилось, что было еще одной причиной незадавшейся карьеры роуди – но, наконец, зеленая дверь снова заскрежетала.

На этот раз она отворилась шире, и Куряга разглядел мужика, стоящего за ней. Морщин у него было больше, чем у слонов в цирке, а на почти лысой голове пучками росли тонкие белые волосы. Макушку покрывали пигментные пятна.

К удивлению Куряги, на стене висело несколько концертных постеров. Он и не подозревал, что типы, имеющие дело с заклинаниями, любят хорошую музыку, но там был постер концерта, который The Dead отыграли в «Филлморе» в феврале и марте.

«В этом году или в прошлом?»

С датами у него было неважно.

Узловатая рука протянула клочок бумаги, такой же помятый, как голос старика.

– Будь с этим очень осторожен, – сказал старик. – Эта часть заклинания, способная призвать злобного духа из самых глубин Преисподней.
– Эм, ага. Без дураков.

Куряга взял предложенную бумажку и пробежал ее глазами. Там была написана какая-то чепуха. Он не знал никаких языков, кроме английского и испанского, а написанное совсем не походило ни на один из них. Пожав плечами, Куряга сунул бумажку в задний карман джинсов-клеш.

– Спасибо, чувак. Эй, а ты был на том выступлении The Dead в «Филлморе»? Потому что это было…

Дверь захлопнулась.

– Походу, нет.

Он развернулся и направился вниз по ступеням, с каждым шагом ощущая все возрастающее желание оказаться как можно дальше от этого мрачного викторианского дома.

Так что он как мог быстро вернулся назад к Иннер Мишн. Здесь он чувствовал себя уютнее. Тут были люди, и никто не обращал на него внимания. А что лучше всего, тут не было никаких кошмарных старикашек с жуткими голосами и фрагментами заклинаний.

Наконец, он добрался до дома.

Разумеется, собственно Куряге этот дом не принадлежал. Хозяином берлоги был его друг Фредди, который укатил на Вудсток еще в августе. Потом он решил остаться в Нью-Йорке и заделаться знаменитым фолк-музыкантом. Когда Куряга в последний раз слышал о Фредди, тот устроил выступление в «Гердс Фолк Сити» в Гринвич-Виллидж. Многие начинали в «Фолк Сити» – Боб Дилан, Арло Гатри, Джуди Коллинз и Док Уотсон – поэтому Фредди рассудил: раз получилось у них, то сможет и он.

Надо сказать, Фредди не знал даже, как гитару настроить, так что Куряга в этом отношении ни на что особо не надеялся, но пока Фредди гонялся за мечтой, у него был ночлег, а что еще надо.

Он только надеялся, что Фредди не взбрыкнет из-за того, что случилось с той его чудной кружкой. Фредди все равно заявил, что слезает с кофеина, так что, наверное, он ничего и не заметит.

Куряга преодолел три пролета шатких ступеней и порылся в кармане джинсов в поисках ключей. Договор у них был удобный – Фредди не брал с него платы, только попросил кормить Виолу Ли, его кошку, а это уже вот как несколько недель проблемы не составляло.

Куряга машинально потянулся к дверной ручке, но тут дверь открылась.

– Нифига себе, – пробормотал Куряга.

По спине побежали было мурашки, но он быстро совладал с нервами.

– Видать, запереть забыл.

И определенно не в первый раз. Собственно, поэтому и не пришлось больше возиться с Виолой Ли.

Ступив внутрь, он услышал звуки Led Zeppelin, доносящиеся из его – ладно, Фредди – проигрывателя. И вот тогда-то Куряга понял – что-то не так. Во-первых, он терпеть не мог эту группу. Во-вторых, отсутствовал пару часов. Если бы он оставил пластинку, игла бы дошла до конца стороны. Пластинка никак не могла продолжать играть. Через короткую прихожую Куряга осторожно прошел в крохотную гостиную и увидел, что на диване кто-то сидит.

– Альберт? – с ощутимым облегчением спросил Куряга. – Да ты рано, чувак! Не то чтобы я жаловался...

Он смутно припомнил, что попросил соседа поискать Альберта. Отношения со временем у него были неважные.

Альберт только улыбнулся. Он был молодым азиатом – если Куряга не запамятовал, наполовину китайцем, наполовину японцем. Его темные волосы были подстрижены под горшок и делали его похожим на эдакого восточного Пола Маккартни – ну, или, по крайней мере, как Пол Маккартни когда-то выглядел. Лицо у него было плоское, а кончик носа капельку выпячивался, что смотрелось жутковато. В белом жакете Неру и черных широких брюках Альберт казался чересчур элегантным, чтобы шататься по такой помойке.

Альберт поднялся.

– Я по расписанию работаю, Куряга. Видишь ли, это заклинание лучше всего работает в ночь новой луны.

Судя по его лицу, это означало что-то важное.

– Круть, чувак, – кивнул Куряга.

Он никогда особенно не обращал внимания на лунный цикл, поэтому понятия не имел, когда там новолуние.

Куряга запустил руку в задний карман и вытащил переданный стариком клочок бумаги.

– Держи, чувак. Бабки принес?

Альберт выхватил бумажку и пристально вгляделся в нее.

– Всему свое время, Куряга. Мне надо убедиться, что товар в порядке.
– Не вопрос.

Куряге приходилось покупать травку, не проверив ее прежде, и впоследствии частенько об этом жалеть. Всегда лучше хорошенько рассмотреть покупку.

Из кармана жакета Альберт выудил куда более приличный листок бумаги. Он развернул его и поднес к помятому клочку, принесенному Курягой.

А потом расплылся в широкой улыбке.

И было в этой улыбке что-то неправильное.

– Отлично.
– Так можно мне теперь бабки? – напомнил Куряга.

Очень уж ему хотелось с этим покончить.

Но Альберт, кажется, забыл о его присутствии. Он что-то говорил речитативом, и хотя Куряга не узнавал слов, у него возникло жутковатое ощущение, что это те самые странные слова с бумажки.

Куряга обычно гордился своим пофигизмом, но тут и он начал злиться. Он не любил, когда его игнорировали, и у него были собственные важные дела.

– Эй, чувак, ступай заклинания читать в свое свободное время. Мне надо травки купить до того, как встречусь со своей старушкой, и…

И тут вспыхнул журнальный столик.

– Ох ты ж!

Куряга отскочил. Может, Фредди не заметит чашку, да и кошки постоянно убегают, так что тут он возникать не будет, но стол? Это уж Фредди точно заметит! Куряга схватил одеяло, и хотел было прибить пламя…

Но замер.

Журнальный столик успел сгореть дотла, но Куряга разглядел человеческую фигуру в пламени. Подрагивающие огненные языки отбрасывали странные тени.

Альберт широко улыбался.

– Да! Сработало! Наконец-то! Даже лучше, чем я думал! – он с сожалением посмотрел на Курягу. – Я должен перед тобой извиниться. Видишь ли, я ввел тебя в заблуждение в баре на прошлой неделе, когда сообщил, что щедро заплачу за оставшуюся часть заклинания.

Куряга не мог отвести взгляда от фигуры в огне. От человека раскатывались волны злобы, и он держал что-то в руках, но Куряга не мог понять, что именно. Пламя тянулось выше, к потолку.

Когда до Куряги дошли слова Альберта, он вздрогнул и переключился на гостя.

– Как это понимать, чувак? – жалобно переспросил он. – Ты же не собираешься меня кинуть, а?
– Я имею в виду, – медленно проговорил Альберт, – если бы у меня были деньги тебе заплатить, я бы не стал просить заклинание, способное связать Сердце Дракона.
– Что кого?

Куряга был все еще зачарован огнем, который продолжал гореть, но не двигался и не распространялся по квартире. И человеком в огне. Такого крутого зрелища он никогда не встречал.

А потом мужчина поднял руки, и Куряга увидел пылающий изогнутый меч. Мужчина несколько раз взмахнул им, со зловещим свистом рассекая воздух. Языки огня плясали и выбрасывали искры.

Альберт снова заговорил.

– А еще, боюсь, свидетелей случившегося я оставить не могу.