Я выбрал 
Глава 16. Тени прошлого
Последнее воспоминание Сэма об отце – это улыбка папы перед той дверью, перед «дядей в белом халате». Семь лет назад…
Он изменился.
В черных волосах прибавилось седины, по вискам от глаз пролегли морщинки, жестче стала складка у губ. И глаза… Сэм не помнил в них такого выражения – такой тревоги, такой боли и такой… ярости. Сдержанной, скованной, спрятанной под наружным спокойствием, но ярости. Направленной на него, Сэма.
Он непроизвольно подтянул ногу и сгруппировался для броска с места.
Пока в сторону, а там посмотрим.
Взгляд отца обжигал лицо.
- Папа? – переспросил Дин, - Ты в порядке?
Он чуть сдвинулся на постели – и оказался между Сэмом и отцом.
- Пап?
Винчестер перевел взгляд на старшего сына и, казалось, опомнился.
- Дин... – выдохнул он, - Дин, с тобой все в порядке?
- Все нормально.
- Правда?
Старший охотник шагнул ближе, с какой-то лихорадочной, недоверчивой пристальностью всматриваясь в сына. В его руки с побледневшими уже пятнами синяков, в его настороженно замершую фигуру, в его лицо… Даже в измятую пижаму.
- Пап, да какого… в смысле, нет, я понимаю, но все в норме, честно.
- Дин… - лицо отца дрогнуло, - Сынок...
- Послушай, это… - начал Дин, но отец молча шагнул вперед, вздернул сына на ноги и сжал его в объятиях.
- Я… рад... я так рад… Дин... Сынок, ты цел…
Сэм стиснул пальцы и не двинулся.
Нет.
Все в порядке. Это просто объятие. Отец и сын обнимаются при встрече. Все в порядке.
Отец действительно любит Дина , видно же... Не так уж часто он обнимал кого-то из них.
- Пап... – голос Дина немного растерянный... – Послушай...
- Нет, это ты послушай! – отец отстраняется, хоть руки и продолжают лежать на плечах Дина. И сжимают эти плечи все сильней, - Как ты мог сунуться туда? Как ты мог, Дин, как ты посмел?
- Прекрати! – Дин сбросил его ладони и высвободился, - Лучше скажи, где ты был? Я звонил тебе раз пятьдесят, черт побери, куда ты пропал?
Дин звонил отцу? И ничего не говорил…
- Не сейчас, Дин! Зачем ты полез в этот чертов город?! Ты б мог…
- Я в порядке!
- Это случайность!
- Пап, прекрати! - брат глубоко вздохнул и, кажется, взял себя в руки, - Это не случайность. Это Сэм.
Отец опустил руки. Повернул голову...
И снова Сэм ощутил на себе этот странный взгляд: испытующе-пристальный, изучающий... с отчетливой примесью боли и злости. И впервые за четыре последних дня в нем проснулся и поднял голову Тир, воспитанник Прайда. Тир, для которого злость и агрессия – привычное средство выживания. Для которого злиться естественно, почти как дышать.
Ты-то с чего, отец? Это я тут имею право злиться, это ты сдал меня демону. Чем он тебя купил? Что я сделал, за что ты решил от меня избавиться? Или он рассказал тебе про демонскую кровь? Поэтому? Поэтому?! Черт возьми, мне же было всего восемь... И это был мой день рожденья...
И не смей на меня так смотреть! Человек....
Странная дуэль взглядов не осталась незамеченной – Дин беспокойно шевельнулся:
- Пап… Черт, да что с вами? Это Сэмми! Папа, это наш малыш!
- Малыш... – повторил Винчестер-старший напряженно. И снова умолк. Только смотрел.
- Да ты что, не веришь? Это Сэмми!
- Я знаю, - кивнул отец.
Знаешь? Вот как…
Интересно, откуда бы. Дин, например, меня не узнал. Искал, помнил, спрашивал, но не узнал, когда встретил. Семь лет в городе Прайд изменят кого угодно. А ты – знаешь... Странно.
Дин странности выбранного слова не заметил.
- Папа… Сэмми... Да вы хоть обнимитесь, что ли!
Обнять? Его? Но...
- Ну что вы? – Дин подтолкнул отца в спину и улыбнулся брату, - Давайте!
Джон сдвинулся с места... Правда обнимет?... В животе шевельнулся ледяной ком.
- Сэмми?
Хорошо, Дин. Если ты хочешь.
Сэм постарался не выдать себя, когда на его плечи легли отцовские ладони. Спокойно. Можно и потерпеть. Сквозь прижмуренные ресницы он посмотрел на Дина и постарался изобразить что-то похожее на объятия. Спокойно…
В ответных объятиях тоже было немного энтузиазма. Но так даже легче...
От отца пахло знакомой смесью мыла и пороха. И лекарств. Ранен? Под этой длинной курткой не видно. Но точно ранен. Похоже, плечо. И спина...
- Я... я рад, что ты вернулся... Сэм.
Правда?
Хриплый голос, имя... И касание крепкое, но бережное. Странное чувство на миг коснулось сердца там, под панцирем из настороженной готовности к чему угодно. Папа... Ты правда рад, что я вернулся? Нет, касание, скорей осторожное. Словно отец его… боялся?
- Джон Винчестер! – на пороге возник еще один человек. Сэм не помнил, как его звали, но, кажется, он сегодня был дежурным... – Немедленно покиньте это отделение! У вас нет допуска!
- Я имею право здесь находиться, - Джон опустил руки, и Сэм с облегчением отступил. Все...
- Не в шесть утра! Покиньте отделение, сэр.
Отец полоснул дежурного взглядом, но тот излучал такую непреклонность, что пришлось смириться.
- Когда я могу навестить сына? Сыновей.
- Это отделение госпиталя, сэр. Возможно, вам стоит спросить об этом лечащего врача. Я вас провожу.
Уже у порога Джон Винчестер оглянулся:
- Дин...
- Пап?
- Нет, ничего… Ладно, потом.
Дин проводил закрывшуюся дверь озадаченным взглядом...
- Супер. Могу поспорить, что отец примчался сюда из какой-нибудь очередной крутой заварушки… Весь помятый. Интересно, мобильник опять вендиго сгрыз или как?
- Вендиго?
- Тварь такая… Расскажу потом. – Дин поерошил волосы и присел на постель, машинально потянув к себе подушку... - Странный он какой-то.
- Вендиго?
- Отец.
- Правда?
Дин очнулся от размышлений.
- А ты не заметил?
А что тут заметишь? Если воспоминаниям – семь лет. Сэм прикрыл глаза, вспоминая…
Утренний воздух такой холодный!
Сэм в своей легкой майке почти дрожит.
- Сейчас согреешься, Сэмми! – звучит голос папы, - Дистанция сто метров, Дин – страховать!
- Есть, сэр!
- Бего-ом… марш!
- Ой... Не надо! Папа, не нааааадо, я боюсь! А-а-а! – но отец неумолим, крепкие руки хватают младшего и… подбрасывают в воздух, так, что небо разом становится ближе... Ой... Ах! - Еще! Папа, папочка, еще-о!!! – Сэм визжит и барахтается, слишком счастливый, чтоб сдерживаться...
Дин хохочет, сжимая в руках три порции мороженого. Это парк аттракционов. Они были там один раз. Когда Дин закончил первый класс. Небо синее, облака пушистые, и папа никуда не спешит...
И впереди еще целый день счастья…
- Двадцать... двадцать один… не расслабляться, Дин, держи спину. Еще три жима.
Майка на спине брата мокрая от пота. И волосы мокрые... Папа словно забыл, что еще вчера вправлял старшему сыну вывих на руке.
- Двадцать четыре... Двадцать пять. Все, теперь снова – бегом.
Этот мотель – ну совсем древний. Даже ванна – как из старого кино, высокая, чугунная, в трещинках. Утонуть можно. И все старое: и мебель скрипучая, и газплита... Дин сидит за рассохшимся столом и, поглядывая на три долларовые бумажки, сосредоточенно составляет список покупок... У него не сходится итог, и он в десятый раз перечитывает короткий список, прикидывая, что вычеркнуть.
Папа опаздывает уже на два дня. Сегодня суббота. Неделя, как его нет.
- Дин... мороженое купишь?
Дин грызет карандаш. Словно не слышит.
- Ди-и-ин… А?
- Ну... если только маленькую порцию, - старший брат, поколебавшись, вычеркивает одну строчку.
- Дин, слушай. А в том супермаркете, помнишь? Мистер Донни говорит, там можно купить продукты подешевле.
- Какой еще мистер Донни? – глаза брата подозрительно прищуриваются. – И почему по дешевке?
- Наш хозяин, ну мотеля… Он сказал, там просроченные продукты дешевле на...
- Забудь, - Дин решительно вычеркивает еще одну строчку, - Мой брат не будет есть просроченные сосиски!
Сэм ненадолго замолкает, но на языке давно вертится вопрос, который он может задать только Дину.
- Дин... Слушай...
- М-м-м? – Дин поднимается, заглядывает в холодильник и, вернувшись, снова колдует над списком. Потом копается в ранце и куртке, пересчитывая найденную мелочь.
- Слушай... Наш папа – он преступник?
- Что-о?!
- Ну... я же смотрю телевизор, - объясняет Сэм. – Он не уходит по утрам на работу… а когда уходит, может вернуться грязный или раненый... У нас много оружия. Я сначала думал, он полицейский, но непохоже. У него и жетона нет, и вообще. В садике есть мальчики, у которых папы в полиции. Они не такие. И они всегда живут в доме. Не переезжают так часто, словно прячутся, – он замолкает, но все-таки решается, - Кто он, Дин? Наш папа?
- Сэм... – вид у Дина какой-то растерянный, - Слушай...
- Что, опять мне рано это знать, да? Мне уже пять!
- Сэмми, послушай… не спрашивай, а? Я б хотел, чтобы… чтоб ты еще хоть немножко пожил спокойно. Тебе правда рано. Честно.
Сэм терпеть не может, когда его вопросы остаются без ответов, все воспитатели об этом быстро узнавали и не пытались увильнуть. Но сейчас он не спорит: такое лицо и голос у Дина были только раз – когда он отвечал про маму. Словно ему больно...
- Ладно. Только... – почему-то очень хочется, чтобы Дин сейчас улыбнулся, и, кажется, он знает, что сказать... – Только купи мороженое!
Дин и правда улыбается:
- Мелкий, ну ты этот… вымогатель! Будет тебе мороженое. Одевайся! Только вот что… ты не думай так. Наш папа – он... ну, знаешь, он герой.
За окном давно ночь, и Сэм в двадцатый раз отказывается спать. Нет, у него ничего не болит, тетя Элен, нет, и кровать удобная... Спасибо, он не голодный.
Нет, он не будет спать, пока папа и Дин не вернутся. Ну просто так надо. Нет, не просили, просто...
Когда папа уходит, его ждет Дин. Говорит, что всегда надо, чтоб кто-то ждал.
А если ушел Дин, то ждать будет он.
Вы же понимаете?
И он дождался…
Во дворе наконец тормозит папина машина, и Сэм бросается к двери…Но первым появляется не Дин. Незнакомый человек перехватывает в дверях, не дает выбежать во двор и быстрым шепотом просит у тети Элен «все приготовить» и увести мальчишку…
- Что? Что случилось? – тетя хватает разом чемоданчик и телефон...- Кто? Кто, Бобби?
- Мальчишка. Мы уже позвали Теренса, не звони. Он сейчас будет...
- Вы с ума сошли… У Джона крыша окончательно съехала, но вы! Если взяли ребенка в приманки, так хоть страховали бы толком! – женщина мечется по комнате, зачем-то застилая стол и раскрывая чемоданчик.
- Ну кто ж знал, что их там двое... – виновато вздыхает Бобби.
А потом в комнату вносят Дина…
Сэм видит только намокший от крови угол одеяла и белое лицо с закрытыми глазами.
Дин!
Отец подмигивает Дину и захлопывает дверцу. Машина трогается с места, и Сэм притворяется, что ни о чем не догадался… Конечно, когда они вернутся, на столе его будет ждать пирог и кое-как перевязанный ленточками подарок. А Дин, как всегда, будет делать вид, что он тут совершенно ни при чем. И папа притворяется, что ему позвонили по телефону и вызвали к врачу «на обследование». Их же недавно обс-ле-до-ва-ли. В школе...
Они разговаривают обо всем: о школе и уроках, о том, что одноклассникам нельзя рассказывать об оружии и солевых дорожках, о том, что Дин не боится лягушек, вовсе нет... просто от неожиданности так. О том, что миссис Зебровски, учительница первого класса, вылитая инопланетянка…
И о том, что храбрые Винчестеры не боятся врачей в белых халатах…
О... они и правда подъезжают к больнице.
Значит, правда позвонили?
Белая дверь открывается, папа мягко подталкивает его в спину… к дяде в зеленом халате. В зеленом, а не в белом! Он про зеленый халат ничего не обещал! Сэм улыбается, собираясь потом поставить папе дополнительное условие, но тут глаза «дяди» вдруг наливаются жуткой чернотой…
Сэм очнулся.
Странный он... Правда странный... Почему так смотрел?
- Так. С ним ясно. А с тобой что?
Что со мной?
Дин… Ты ведь его все-таки любишь? Что ты скажешь, если узнаешь, что с нами? С ним, со мной? Кому поверишь? Мне или ему? Я не хочу ссориться. А может… а может, я что-то неправильно помню? Может, отца обманули? Подстроили «обследование» и просто забрали меня? Тогда почему он сейчас так... Хватаюсь за соломинку. И все-таки… Надо все выяснить. Точно.
- Ничего. Все в порядке. Просто отвык... наверно.
Он первый раз лжет брату. И солжет еще раз – про Наставника...
Прости.
- Сэм, сосредоточься. Хорошо?
- Да, сэр...
Психолог вдруг протянул руку и выключил компьютер. Бегущая строчка под всплывающей картинкой погасла. И к лучшему. Судя по всему, там опять было что-то семейное. Сегодняшние тесты летели ко всем чертям, Сэм постоянно опаздывал с ответами, и психологу пришлось запускать новый вариант, уже четвертый по счету… и снова без толку.
- Знаешь, что? Давай сегодня просто поговорим.
Разговор не тест, но психолога, очевидно, предупредили, что сегодня у подопечного трудный день, поэтому Сэм оказался у комнаты на час раньше. Дин наверняка в саду, а он... он сможет посидеть и подумать.
Нет, он уже решил – с Наставником надо встретиться. Информация – это всегда преимущество. Даже если это информация о себе. Он должен узнать, кто он теперь? Человек или все-таки демон-полукровка? Демонская кровь, о которой им постоянно твердили – это только «черняшка» или в нем правда есть какая-то нечеловеческая примесь? Теперь, когда наркотик постепенно нейтрализуется, сможет демон приказывать ему? Насколько он сможет сопротивляться приказу?
Сможет?
И что делать, если нет? Может, все-таки посоветоваться с Дином?
Ему было страшно.
Но Дин оказался в комнате. .
- Значит, наткнулся прямиком на миссис Хиггинс? – из-за приоткрытой двери звучит его веселый голос, - Не мог меня подождать? Пропустить такое зрелище...
- Рад, что тебя это развеселило, Дин.
Сэм замирает. Отец, здесь? Вот почему Дин на этот раз его не услышал.
- Да брось, пап... Все ж нормально? Спорю на бургер, что она тебя не выпустила, пока не обследовала с ног до головы!
- И прочитала нотацию о воспитании детей. Чем ты так ее достал, Дин?
- Долгая история. И что сказала?
- Тебе все повторить? И про твое поведение, и про...
- Нет, только про здоровье. Твое. Лечиться в тюремном блоке – круто даже для тебя, отец. Вряд ли там врач отличит пациента от бутылки джина.
- Со мной все нормально. А вот ты...
- И со мной нормально, - отрезал Дин.
Пауза… Щелчок и металлический стук.
- Что это у тебя? – сменил тему отец.
- О, кстати... Хочешь посмеяться – представь лицо пастора Джима, когда я попросил его освятить эту штуку.
- С каких пор ты пользуешься освященным пистолетом?
- Это не мне, это подарок Сэмми.
Пауза.
- Ты дашь ему оружие?
- Слушай, отец, - после короткого молчания наконец звучит голос Дина, - Может, объяснишь, что все это значит?
- Что?
- Вот это! То ты спрашиваешь про оружие, то тебе приходится напоминать, что нужно обнять сына при встрече! То вопросы задаешь странные... Ты еще спроси, почему мы спали в одной постели! Это же Сэм! Мой брат! Твой сын!
- Дин...
- Объяснить не хочешь?
- Нечего объяснять.
- Нет, серьезно?
Дальше Сэм не слушал – его окликнули. Тот паренек-послушник, который притащил святой сидр на футбол...
- Эй! Сэм, тебя зовут! Нет, не туда. Вниз, в подвал. Пошли, покажу…
Значит, они не сомневаются в его согласии...
Что ж, ладно.
…Стены здесь прохладные, неровные, вырубленные в скале сотни лет назад...
Каждые несколько метров – то крест, то какой-то орнамент.
- Здесь что-то типа карцера? – тихонько спрашивает Сэм.
- Что ты! Карцер это же в тюрьме. Здесь подвал для продуктов вообще-то. И еще – кельи для монахов, которые пожелали взять на себя обет молчания или еще какой... Сейчас, правда, обеты больше на помощь охотникам берут. Ну и хранилища. И отделение для «гостей» - Терри понизил голос, - А сегодня погоняем мячик?
- Не знаю.
Голос был спокойный, словно сердце и не выпрыгивало из груди. Словно и не холодело лицо от волнения и тревоги.
- Слышал, к вам отец приехал. Рад?
- Не знаю...
Терри умолкает. Кажется, понимает, что гостю не до разговоров.
- Сюда заходи. Я... я тебя подожду.
- Я по-прежнему против, - в голосе отца Модильяни ни следа той мягкости, которую слышал от него Сэм. – Если бы его можно было убить, я бы согласился. Но отпустить это порождение тьмы обратно в ад – поставить под угрозу спасенные жизни.
- Всей душой на вашей стороне, святой отец, но каков у нас выбор? Держать демонов в ловушке до бесконечности? К тому же мы не можем убить демона – умрет и человек.
- Господь многотерпелив и всепрощающ, и лучше сожалеть о гибели одного, чем о сорока юных душах…
- К тому же одержимый праведником не был.
- Мы не это сейчас решаем, - вмешивается мистер Харвелл.
- Я в курсе, что мы решаем. И я против. Юноша еще не окреп после испытаний, и это жестоко. Сэм, я понимаю, что ты согласен, но мы просто не имели права просить тебя о таком. Билл, вы уверены, что это необходимо?
- А как еще? Должны же мы знать, сняты они с крючка или нет? Мне самому это не нравится, но я не вижу иного выхода.
На грудь, совсем близко от амулета Дина, ложится еще один. Волосы мокры от святой воды.
Стоя на колене, Сэм повторяет за отцом Модильяни негромкие слова молитвы, и эти звучные древние слова странным образом успокаивают.
- Я сделал все, что мог, - наконец вздыхает тот, - Благословение и охранительная молитва. Но на всякий случай побуду рядом...
- Я тоже, - кивает Харвелл.
Дверь открылась…
Наставник сейчас совсем не похож на демона.
Лицо спокойное, глаза закрыты, и если б не серебряные кандалы и дьявольская ловушка, то не отличишь от человека. Даже похож на какого-то святого – с фрески в церкви…
Сэм сделал шаг и остановился.
«Будь осторожен, Сэм... Близко не подходить. К ловушке не приближаться... От двери далеко не отходить».
Я осторожно...
Еще шаг.
Он спит?...
Как его позвать?
Наставником? Ни за что...
Еще шаг...
И черные глаза открылись.
Навыки Тира включились совершенно автоматически – юноша молча застыл, ожидая первого слова. Оно тут же прозвучало.
- Тир, мальчик мой! – почти мурлыкнул знакомый голос, - Пришел навестить своего Наставника?
Юноша заледенел.
Какая интонация... Предвкушающая, мягко-злорадная. Словно Сэм снова наказан, и лучше тайком глотнуть хоть таблетку обезболивающего, потому что плохо будет очень и очень долго... Держать лицо...
Спокойней.
- Иди-ка поближе, Сэмми... Побеседуем.
- Спасибо, - Сэм невольно скопировал тон охотника. Дина. – Мне и тут неплохо.
- Иди сюда. Че-ло-ве-чес-ка-я тварь. – голос стал рыком. – И-ди сю-да...
На миг, на какую-то жуткую долю секунды это подействовало.
Дрогнули ноги, напряглись-напружинились мускулы, шевельнулись губы, готовясь к привычному «Есть!». Сэм качнулся, словно его подхватила волна…
... И схлынула.
Он остался стоять.
Только чуть-чуть, совсем легонько сжал пальцы - так было легче.
- Спасибо, не хочется.
Спиной он ощутил, как облегченно вздохнул Билл Харвелл. Наверняка отец Модильяни опускает глаза и беззвучно шевелит губами в молитве... Жалко, что Дину все-таки не сказал. Он бы порадовался… Я свободен. Неужели я свободен? Дин...
- Вот как... – кого не порадовала свобода юноши от наркотика, так это Наставника. Он знакомо-неприятным движением облизнул губы, - Все-таки Тюфяк кому-то проболтался. Хорьку? Жаль, не успел отбраковать крысеныша…
Сэм вспомнил, как Люк шел тогда от Наставника, пошатываясь, отдыхая где можно, даже за столб для казней уцепился... как он в любой комнате старается сесть у стены и цепенеет, даже когда врач ему спину осматривает... И полыхнувшая злость разом сняла страх.
- Это вы облажались, Наставник, - проговорил он почти спокойно, с вызовом глядя в черные глаза. – И не первый раз. Проморгали, сплоховали, дурака сваляли! И теперь вам не дотянуться до нас.
В первый раз, в первый раз за все мучительные годы в Прайде Сэм увидел на лице Наставника не снисходительность, не строгость или злобу, а растерянность… Демон уставился на него так, словно первый раз видел. Потом – словно хотел сжечь заживо этой испепеляюще-яростной чернотой. Так, как там, в домике…
Сердце сбилось с ритма и замерло, готовясь к дикой вспышке ледяной боли – а ее не было.
Не было…
Не было! И не будет уже.
- Катись в пекло, адская тварь! Там тебя заждались...
Он бы сказал что-нибудь еще, выплеснул бы наконец ту ярость и ненависть, что давно кипела, клубилась на душе черным облаком... то, что давило, душило, мешало жить и дышать... он бы швырнул в это лицо все, что накипело! Но от радости тоже, оказывается, может сжать горло… От пьянящего ощущения свободы кружилась голова…
- А ты осмелел, человечье отродье… - прошипел Наставник, - Осмелел. Язык распустил. От брата научился?
- Есть у кого!
Черные глаза знакомо сузились. Сэм невольно напрягся: сейчас ударит. И ударил:
- Слабак ты, человечек. Слабей Ящера, слабей всех. Это не ты его сделал, это он тебя сломал. Сломал и переделал на свой лад.
- Он не ломал!
- Правда? Ты потерял все, чего добился в Прайде! А что ты будешь делать в мире людей? А что будешь делать, если братец тебя бросит?
- Заткнись!
- Ты же один! У тебя никого нет, - по капле падал яд из тонких бледных губ… - Даже отец смотрит на тебя, как на свою нечисть…
- Замолчи!
- Ты злишься?
Сэм стиснул кулаки.
- Злишься – это хорошо... – подытожил Наставник. Черные глаза странно блеснули. – Ярость Азазеля не имеет границ. Ярость Азазеля не имеет границ...
- Что? – переспросил Сэм... И умолк.
Что-то черное, душное, липкое коснулось его. Прокатилось по телу, отнимая силы… Что-то... изнутри...
Что-то...
Что это?....
Господи... Что это?!
- Психокод, - усмехнулись бледные губы. – Ваше человеческое изобретение. Срабатывает по кодовой фразе. Маленький сюрприз для строптивых деток. Теперь побудь послушным мальчиком, Тирекс и подойди ближе...
Что? О чем он гово… Нет!
Ноги сделали шаг. К клетке. В уши бьет тревожный оклик «Сэм, что?», но юноша его почти не слышит...
Нет же... Еще шаг.
Я не хочу…
Нет-нет…
Шаг. И бледное лицо совсем рядом…
- А говорил – я тебя не достану, - почти нежно шепчет голос. – Нет, Тир. Ты – мой... Весь. Встань на колени...
Нет...
Нет, не надо, я же только нашел Дина… Но мысли тонут в липком сером облаке и сопротивление тает, и тело точно сламывается у серебристых прутьев клетки.
- Сэм! – отец Модильяни торопливо говорит что-то на латыни, Билл зачем-то поворачивается к стене, но Наставник успевает раньше, быстрым ядовитым шепотом:
- Послушный мальчик…что это у тебя? Приложи к горлу. Вот так... А если эти твои надзиратели подойдут, нажми. Понятно?
«Это» было совсем небольшим ножом, который на всякий случай вручил юноше Харвелл... Лезвие хищно вжалось в кожу, Сэм машинально переместил его чуть в сторону, к сонной артерии... Черный взгляд затягивал, как водоворот. Все плыло…
- Оставь юношу, демон, - донеслось сзади, - Он все равно не сможет освободить тебя. Клетка непроницаема, комната тоже... Оставь!
Голова демона повернулась совершенно змеиным движением, и бледные губы раздвинулись в оскале....
- Ах да... Тирекс, убей одного из них. Быстро.
Ярость Азазеля не имеет границ. Приказ должен быть исполнен.
- Сэм, отойди!
Сэм? Нет.
Не Сэм. Даже не Тир... Отуманенное сознание сжалось в глубине. Остались рефлексы. Послушное орудие, бойцовый пес...
В горле заклокотало...
- Сэм! – кричит отец Модильяни, но поздно – тело взвилось в воздух атакующей коброй.
Подсознание инстинктивно выбрало наиболее опасную мишень. Нож точно сам перевернулся в руке, воздух стал плотным и густым, лицо Харвелла стремительно надвинулось, хищно блеснуло лезвие, целясь в беззащитную шею...
И промазал! Харвелл исчез, нож чиркнул по стене и сломался, Тир упруго развернулся, ища неведомо куда исчезнувшую жертву… Где? Где?!
- Сэм, стой!
Охотник уже держал пистолет, сжимая двумя руками.
- Стой!
Сместиться влево, уходя с линии прицела, «скачать маятник», перекатиться, сбить с ног, завладеть пистолетом – вперед!
Вперед! Рука еще стискивает нож – пригодится... Вперед! Об пол бьются-растекаются крохотные капсулы – пистолет заряжен не пулями?! Охотник снова перемещается – остановить, дотянуться... Нет, снова уходит, тварь охотничья! Быстрый…
Вперед…
- Сэм, да борись же! Ты можешь…
Бороться?
Бороться….
- Сэмми! – рвется в спину новый голос. Знакомый голос… – Сэмми, нет!
Дин?
Он невольно медлит – всего лишь на долю секунды, но этого хватает. Что-то мягкое падает на спину. Окутывает голову, царапает лицо, руки, падает-сползает на грудь. Сеть. Подкравшийся сзади отец Модильяни набросил на него сеть!
Он рвется, но сеть держит.
Держит!
Он рвет и дергает сеть, неисполненный приказ жжет невыносимо, а его уже сбивают с ног.
Пустите!
Б-больно...
- Держите!
- Сэмми! Сэмми… - бьется голос Дина. – Сэмми, ну же...
И липкое отступает… тает... и можно перевести дыхание… увидеть перепуганные зеленые глаза...
- Д-дин?...
- Старик... – начинает тот, - Господи, Сэмми...
- Тирекс, код Танатос!
Сэм замирает. Танатос... Крылатый демон ночи и смерти. Танатос......Код Танатос... Это тоже команда. Последняя.
Самоуничтожение.
Как во сне, мелькнула перед ним белая комната... и голос временного Наставника, превозносящий человеческие штучки типа гипноза... Прикованные к креслу запястья... Непонятные слова, сначала резкие, потом все мягче и тише... И накрывающую темноту.
Рука резко взмывает вверх. Сломанное лезвие не разрежет сеть. Но тело – да.
- Нет!
- Сэм, не смей!
- Нет!!!!!
Он успел сделать лишь один разрез – Дин навалился сверху, прижимая к камню пола, а отец Модильяни, неожиданно сильный, с силой перехватил запястья и оттянул назад, не давая причинить себе вред.…
- Танатос! Танатос! Ты все равно умрешь, щенок! Вы все умрете!
- Заткнись, тварь! – рука Харвелла с силой бьет по кнопкам на стене, на клетку рушится поток воды и торжествующий хохот Наставника переходит в захлебывающийся крик...
Дальше – провал, и восприятие выдает информацию отрывками-фрагментами-картинками...
…Полыхающая вспышками лампа над дверью, тревожные лица, носилки...
…Разъяренный Дин, вцепившийся в мистера Харвелла. Дин трясет командира охотников, как дерево, кричит что-то неразборчивое (Сэм улавливает только «сволочь» и «подопытный кролик»), а тот не сопротивляется, и вид у него виноватый…
…Прохладная рука на лбу, торопливый шепот-молитва «...спаси и сохрани...»…
…Взъерошенная миссис Хиггинс, в криво застегнутом халате, советующая кому-то «прекратить истерику», а кому-то «засунуть себе этот кольт в...» и выместись из медблока, дать врачу возможность работать!
…Быстрые руки скользят по телу, под кожу осторожно и почти не больно входит игла шприца, Сэм пытается вырваться, уйти от гремящего в ушах приказа, а он звучит и звучит, и невозможно заставить его замолчать, невозможно не слышать и невозможно выполнить…
…Из затягивающей темноты выныривает знакомо-тревожащее лицо – психолог…
- Сэм, слушай меня! Ты слышишь? Слышишь?... Смотри сюда! Сосредоточься. Сосредоточься, смотри, не отводи взгляд! Вот так...
... Перед глазами раскручивается какой-то белый диск, покрытый непонятными изломанными линиями... Линии сливаются в узор, и глаза закрываются сами, но психолог больше не требует смотреть, он почему-то начинает считать… до одного... а потом его становится не слышно….
... Темно… Спокойно...
... Спокойно.
- Нет, пап, я никуда не уйду.
- Ты весь день тут сидишь... – звучит знакомый голос, и по коже бегут тревожные иголочки, отгоняя сон... Отец. Сэм не открывает глаз. Опасность.
Оценить обстановку.
Руки не привязаны... Хорошо. Легкая боль в области шеи. Значит, по артерии не попал... На себе трудней целиться… Легко отделался… Пока.
Приказ... Приказа тоже больше нет.
Отменен?
- И что?
- Отдохни. Я посижу.
- Нет уж. Я больше не оставлю его одного.
- Дин...
- Нет.
«Нет» звучит совершенно железно, и Сэм успокаивается... Не оставит.
- Психолог сказал – код снят.
- Я в курсе.
Молчание…
- Дин, послушай. Психолог сказал, что завтра хотел бы побеседовать с тобой.
- О Сэмми?
Пауза.
- Нет. О тебе.
- С какой это радости? – голос Дина звучит недоверчиво. Сэм сдерживает улыбку – Дин у психолога? Хотелось бы посмотреть. Психологу предложат попить пивка и поболтать о девушках, на кляксах-тестах появится рисуночки футбольного мяча, пистолета новой модели и стройной брюнетки, а вместо ассоциативных цепочек психологу придется выслушать все хорошее, что охотник может сказать о замечательной машине Шевроле-Импала... А хорошего будет много. Сэм машину пока не видел (тот раз, при первой встрече, не в счет), но уже мог представить ее во всех деталях. У психолога нет шансов. Брат достанет кого угодно. Но сам Дин, кажется, не рад приглашению...
- К черту, пусть оставит мои мозги в покое!
- Спокойней...
- Я спокоен! Но если психологу не с кем поболтать, пусть купит кота или золотую рыбку!
Пауза.
- Мне кажется, ты должен пойти.
- Пап, ты... это ты вообще? – интересуется Дин нарочито спокойно, - Ты ж сам от них вечно шарахаешься, как призрак от соли! Что творится вообще?
Шорох нервных шагов. Скрип стула. Глубокий вздох…
- Послушай. Сэм… я не обвиняю его, но он семь лет был у демонов. Мне... тяжело поверить, что он остался прежним Сэмом. Он гарантированно изменился. Понимаешь?
- Вроде речь шла о моем походе к психологу? – тем же нейтрально-холодным тоном спрашивает Дин, - При чем тут это?
- Да при том, что это ненормально – так себя вести! – сохранять терпение долго – не в стиле папы, если речь идет не об охоте…
- Так, с этого места – поподробней!
- Не здесь же. Дин, я бы хотел, чтобы ты был со мной откровенным.
- Откровенным? Пап, я и так откровенен – дальше некуда! Харвелла спроси хотя бы! Да что с тобой, в конце концов?! Это Сэм! Сэм!!!
- Я знаю.
- И как бы он не менялся, он в этом не виноват! Это ему плохо! Видел бы ты…
- Ты носишься с ним, как…И это после всего! Дин, я не понимаю! Он что, принуждает тебя?
- Принуждает?... Ты о чем вообще?
- Джон Винчестер! – грянул приглушенный гром с порога комнаты, - Сюда!
- Не сейчас, Тереза.
- Сейчас!
Спорить с миссис Хиггинс наверное, посмел бы только слон, да и то наверно, только под кайфом… Отец вышел. Из-за двери понеслось сердитое гудение, изредка прорываясь словами «безобразие»... «не тревожить...»... «вкачу успокоительное»...
Дин вздохнул…
- Открывай глаза, Сэмми.
Он понял?
Юноша послушно распахнул ресницы. Белая комната. Незнакомая. Мягкое освещение. Усталое лицо Дина.
- Как ты узнал?
Зеленые глаза теплеют:
- А я Икс-мэн. Телепат. Пить хочешь?
- Дин!
Теплые пальцы легонько щелкают его по носу:
- Он самый, приятель! Вот подожди, выберемся отсюда, я примерю маску Гоблина...
- А?
- Накостыляю тебе по шее! Чтоб не лез без меня к демонам! Хорошо еще отделался таким порезом . А если б попал куда целился? Устрою я тебе трепку…
- Ну Дин…
- Или надеру... хм... уши.
Он шутит, и становится легче. И даже можно задать вопрос:
- Дин… Мы вот смотрели кино. Ну сериал про семейку. Там в семье отец был главный, так?
- О чем ты?
- Ну... ты ведь тоже ... совершеннолетний? Взрослый? А я нет.
- Это да.
- Значит я – его собственность? Раз мне еще нет восемнадцати? Я хочу остаться с тобой. Не с ним. Можно?
Дин ошалело замолкает.... Удивленно ерошит волосы и смотрит так, словно… словно перевязку сделать хочет, а обезболивающего опять нет. А Сэму неловко и даже стыдно – за детский вопрос, за просящий голос. Словно ему по-прежнему семь лет, а не пятнадцать… В Прайде за такое просто растоптали бы, вот позорище.
Голоса за дверью еще гудят, и Сэм хочет получить ответ до того, как отец вернется…
- Дин. Ты можешь?
Брат вздыхает, как-то судорожно - похоже, не в состоянии подобрать слова.
- Конечно, но... Отец ничего тебе не сделает, Сэм, это же папа! Черт, да что между вами такое?
- Я... – Сэм опускает глаза. – Я... просто хочу с тобой.
Говорить почему-то тяжело. Горло царапает, а глаза... Нет, только не это! Он не может позволить себе разреветься! Черт, да что ж это…
- Эй-эй, спокойней, братишка! Тихо-тихо… Я никуда не денусь, Сэмми! Я же обещал, что никогда тебя не брошу, помнишь?
- Помню...
- Я смотрю, между тобой и папой не кошка пробежала, а целый тигр! Скажешь, в чем дело?
- Скажу...
- Ну так? – ладонь Дина ободряюще легла на плечо.
Сэм несколько раз вздохнул… Ощущение было – как на краю обрыва. Перед прыжком вниз.
- Я... мне кажется, что это он передал меня демону... тогда...
Все.
Заряд взорван.
Глаза Дина потемнели…
Сэм неосознанно напрягся.
- Нет! Сэм, это... этого не может быть!
- Я хотел спросить Наставника...
- Демоны лгут. Нет, слушай. Это не так! Это был твой день рожденья. Нам позвонили. Из твоей школы, понимаешь? Сказали, что при обследовании выявили нелады с сердцем. Что есть вероятность ошибки, что снимок неточен… и нужно еще раз пройти... Папа помчался в больницу. Мы не поверили, просто… просто я должен был приготовить подарок и все такое. Сэм, это неправда! Отец поднял на ноги всех, он восемь раз гипноз проходил, чтоб вспомнить каждую мелочь! Все сошлось на одном: доктор Бейли провел тебя на рентген... и пропал вместе с тобой. Только сера осталась. Тело найдено спустя полторы недели... Это не отец!
Остальные дети пропадали так же: из кабинетов врачей. Некоторые из собственных комнат, из машин... из школьного туалета даже. Как только оставались одни. Хочешь, спроси!
- О чем спросить? – Джон Винчестер вернулся.
Их взгляды встретились.
Растерянно-удивленный – с пристально-испытующим.
Дин что-то сказал, но Сэм не услышал… И ответа тоже. Глухо бухнуло сердце, и кажется, во всем теле тепло осталось только там – под ладонью Дина на плече…
- Я про это и говорил, - наконец врывается в уши голос отца.
- Пап, ты что? – возмущается Дин. Кажется, Сэм что-то пропустил… - Ты же не всерьез, да?
- Я серьезно! Я все видел, Дин! И что он с тобой делал! И как убивал людей!
- Папа...
- Я собственными глазами видел, как он тебя… - голос Джона Винчестера, несгибаемого охотника на нечисть, сломался и затих...
