СЕРДЦЕ ДРАКОНА 

ГЛАВА 14

Второй лучший день в жизни Альберта Чао случился, когда власть в этом ответвлении триады перешла к Томми Шиню.

Первым, разумеется, был тот, когда Куряга Верландер достал финальную часть заклинания, позволившего Альберту призвать Драконье Сердце. Ничего до этого – и с тех пор – не могло сравниться с чистым великолепием обладания подобной силой.

Он хотел эту силу обратно.

И хотя она залечила его раны и продолжала их исцелять, без присутствия самого духа величайшее оружие оставалось раздражающе недосягаемым. Пока прогнавшее духа заклинание не рассеется, настоящей власти ему не видать. Его нельзя было ранить или убить, хотя возрастных изменений это почему-то не касалось. Заклинание не позволяло причинить ему какой-либо долговременный вред, но чем серьезнее было ранение, тем больше времени уходило на то, чтобы оправиться.

Тем более, неуязвимость – совсем не то, что возможность причинять ущерб другим. Осознав это, Альберт воспользовался кунг-фу лихорадкой ранних семидесятых, когда залы боевых искусств открывались повсюду и наполнялись учениками, каждый из которых жаждал стать следующим Брюсом Ли. Ускоренное исцеление дало ему ощутимое преимущество, и он быстро освоил необходимые навыки боя.

Отшлифовав их хорошенько, Альберт предложил свои услуги местной группировке триады. Поначалу ему отказали, но он настаивал и, в конце концов, нашел ответвление, куда его взяли.

Альберт вырос в Чайна-тауне и всегда знал, какую власть в этом обществе имеют триады, поэтому он посвятил себя подъему по лестнице иерархии и занимался этим следующие два десятка лет.

Увы, большую часть этого времени он провел в низших рангах. Его статус полукровки – как обычно – оставался досадным препятствием.

И все же через некоторое время ему позволили работать инфорсером^[1] невысокого пошиба. Он ходил телохранителем при проститутках, стоял в дверях клубов и порой заботился о тех, кто не отдал деньги за «крышу» или не выплатил займы.

Но ему ни разу не разрешили выразить свое мнение. Что там, ему часто даже рот открыть не давали. Но когда место Старика занял Томми Шинь, все изменилось.

Никто понятия не имел, почему Старик решил выйти на пенсию. Весть об этом свалилась громом с небес, и сам Старик выглядел жутко недовольным. По слухам, верхушкам в Китае не приглянулось что-то им совершенное, и они потребовали вливания свежей крови.

Томми скорее считал себя американцем, которому довелось жить в Чайна-тауне, нежели живущим в Америке китайцем. А еще он делал то, до чего никогда бы не снизошел никто в триаде – он разговаривал непосредственно с Альбертом.

– Это страна возможностей, – сказал Томми.

Альберт сильно подозревал, что ему неважно, с кем говорить – ему просто нравилось звучание собственного голоса. Но какая разница. Главное, на этом самом месте стоял Альберт.

Работал телевизор – передавали новости. В Восточной Германии люди карабкались через Берлинскую стену, и охрана им не мешала, хотя несколько месяцев назад перестреляла бы за одну попытку.

– Мы не можем себе позволить оставаться связанными старыми порядками, – продолжал Томми. – Посмотри-ка, железного занавеса больше не существует. Кто бы мог подумать, что мы доживем до этих времен? Так что да, Альберт, я готов выслушать то, что ты хочешь сказать, потому что факт, что твоя мать – японка, недостаточно серьезная причина не слушать тебя.

Это все, что требовалось услышать Альберту.

Спустя месяц Альберт получил повышение. Томми с ним разговаривал и, так как он это делал, его примеру – неохотно – последовали остальные.

Что было хорошо, потому что составляло лишь первый шаг плана.

Второй шаг пришелся на предпоследнее новолуние месяца, 28 ноября. Именно тогда заклинание, наложенное глупой светловолосой девчонкой-гайдзинкой, изжило себя, наконец, и Альберт опять мог командовать Сердцем Дракона.

Он снова произнес нужные слова, и снова взметнулось пламя – не обжигающее окружающие предметы, но излучающее волны плотной энергии. Альберт нежился в сиянии этой власти и продумывал следующий ход.

Изначально он намеревался просто убить всех, кто встанет на пути, и взять под контроль триады, но на это он особенно не рассчитывал, учитывая, как много времени ушло на то, чтобы продвинуться в организации.

Плюс годы работы сначала на Старика, потом на Томми сделали очевидным факт, что одной власти тут мало. Да, владение великолепным оружием помогало, но истинный лидер должен еще внушать уважение, а его никаким заклинанием не добьешься.

Альберт не располагал уважением ни коллег, ни китайских хозяев триад. Его просто не примут в качестве нового командира, несмотря на источник магии под контролем.

Но он мог систематически уничтожать подручных Томми, оставив всего одного человека, на которого тот сможет положиться – Альберта Чао. И когда этот день наступит, между Альбертом и средоточием власти будет стоять только Томми. И контроль над этим ответвлением, а потом и над всеми триадами станет лишь вопросом времени.

Нужно было действовать терпеливо и методически. Занятия в додзе постепенно привили ему это умение.

Томми позвал его в кабинет, так что Альберт прошел через ресторан. Он надеялся, что это насчет сбора денег. Владельцы магазинов вечно выискивали способы отвертеться от уплаты, и способ Альберта должен был решить эту проблему.

Он просто выбрал не то время.

Войдя в зал, Альберт окинул взглядом столики – по привычке телохранителя. Почти все посетители были местными, кроме, разве, парочки любопытных туристов, которые попытались копнуть глубже и отыскать наиболее аутентичное заведение.

А еще в зале сидел обросший щетиной мужчина с плеером, который поедал клецки, орудуя палочками с удивительной для американца легкостью. Приглядевшись, Альберт заметил жетоны у него на шее. Учитывая возраст, он, наверное, служил во Вьетнаме и там научился пользоваться палочками.

Когда Альберт проходил мимо, мужчина резко поднял глаза. Затем остановил кассету и принялся ее перематывать. Альберт быстро подошел к Линю, метрдотелю.

– Приглядывай за мужиком за седьмым столиком, – шепнул он. – Не нравится мне, как он выглядит.

Линь вытаращился в ответ.

– Он же клиент и платит.
– Ага, только на копа похож, – возразил Альберт.

Он знал, что в полиции Сан-Франциско полно бывших военных.

– Тут много копов с тех пор, как погибли Джек, Майк и Джонни, – не уступал Линь. – Может, ему просто клецки нравятся.

Альберт бросил на него сердитый взгляд и отправился в дальнюю часть ресторана побеседовать с Томми. Он уже раздумывал, кто окажется следующей жертвой Сердца Дракона и теперь был накрепко уверен, что это будет Линь.

Поднимаясь по деревянной лестнице, ведущей к офису Томми, он принялся шептать заклинание.

Джон проклинал себя за неосторожность, но он просто не мог не вскинуть глаза, когда электромагнитный детектор, замаскированный под кассетный плеер, начал подавать сигналы. Человек, на которого среагировал ЭМП, – мужчина с острым носом и темными волосами в куцем хвостике, уже и так косился на Джона с подозрением, и его взгляд стал еще пристальнее, когда Джон посмотрел на него так внезапно.

Джон надеялся, что это просто реакция на американца среди преобладающих китайцев – у него имелся похожий опыт во Вьетнаме, и он на собственном горьком опыте убедился, что лучше держаться мест, где кормят американских солдат. Однако, учитывая скачок излучения, все было не так просто.

Краем глаза он увидел, как парень разговаривает с метрдотелем и указывает в его сторону. Теперь сомнений не осталось – пришлось признать, что его раскрыли.

А значит, парень этот, скорее всего, Альберт Чао, тот самый, что призвал Драконье Сердце. Впрочем, у Бобби не нашлось ни фото, ни описания, поэтому он не мог знать наверняка.

Зато мог выяснить.

Быстро заглотав оставшиеся клецки, Джон накинул на плечи кожаную куртку, оставил на столе десятидолларовую купюру, не дожидаясь чека – не хотелось терять время – вытащил из-под стола большой почтовый тубус и направился к выходу.

Метрдотель даже не заметил его ухода. Джон не знал, считать ли это хорошим знаком или плохим. Бобби упоминал, что Чао – полукровка, а чистокровные китайцы таких часто игнорируют, так что, вероятно, Джон мог вздохнуть спокойно.

На Пасифик-авеню Джон свернул и вошел в переулок между «Усладой Шиня» и магазинчиком сувениров. К его облегчению, улочка не была перегорожена – во многих крупных городах их закрывали воротами, чтобы не привлекать бездомных.

Джон направился к задней стене здания, где в три мусорных контейнера собирали все отходы ресторана. В нос ударила вонь гниющей еды, но это его не остановило – за последние шесть лет ему случалось нюхать вещи и похуже. По пути он наступил в лужицу солоноватой воды, добавив очередное пятно к десяткам других, не поддающихся идентификации следов на походных ботинках.

Миновав третий контейнер, Джон обнаружил большую металлическую дверь, покрытую дешевой коричневой краской в цвет кирпича. Скрываясь за баками, чтобы не заметили с улицы – по-любому, немногие заглядывают в переулки – он вытащил из тубуса меч.

На двери было два замка: на ручке и засов над ней. Джон покрутил ручку – она полностью поворачивалась, значит, была открыта, но дверь не поддавалась, что означало задвинутый засов.

Из внутреннего кармана пиджака Джон выудил отмычки, подарок Калеба двухлетней давности. Ну, половина подарка – второй половиной была демонстрация, как ими пользоваться. Через восемнадцать месяцев он, наконец, начал осваивать премудрость.

Несколько секунд возни увенчались успехом. Джон повернул ручку, с усилием дернул дверь и выругался про себя из-за шума. Потом вскинул меч.

Но за дверью никого не оказалось. Просто темный коридор, ведущий внутрь задней части здания.

Джон медленно ступил внутрь и запер за собой дверь – нехорошо, если кто-нибудь заметит – затем подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Где-то в глубине коридора горела лампа, предоставляя немного света. Он чуть было не споткнулся о несколько гигантских мусорных пакетов с объедками, которые еще не попали на помойку. Стены покрывала потрескавшаяся деревянная обшивка.

Джон слышал быстрый разговор на китайском с той стороны, где горел свет, и треск жарящегося масла. Медленно и бесшумно двигаясь на звук, он обнаружил вход в кухню и спиральную лестницу, ведущую на второй этаж.

Десятки людей в грязной белой форме сновали по кухне, голоса и звуки готовки создавали постоянный громкий гул, достаточный для того, чтобы Джон незамеченным быстро поднялся по лестнице.

Ступени привели его в другой коридор, тоже обшитый деревом, но в лучшем состоянии. Стену украшали черно-белые и цветные фотографии, которые изображали людей на улицах не то Чайна-тауна, не то Китая. Приглядевшись, однако, можно было разобрать Ломбард-стрит на заднем плане.

С другой стороны располагались три закрытых двери и одна открытая. Медленно продвигаясь по коридору, вдоль стены, чтобы не скрипели половицы, Джон услышал два голоса. К его удивлению, оба говорили по-английски. Приблизившись, он начал разбирать слова.

– Я понимаю, но нам все же необходимо обдумать…
– Сейчас, Ал, единственное, что я «обдумываю», это как убить того, кто в этом виноват. Я потерял трех хороших подручных, и кто-то должен за это заплатить!
– Конечно, Томми, я понимаю, но нужно следить за тем, чтобы дела шли, как полагается.

Джон подозревал, что «Ал» – тот самый человек, который вызвал реакцию ЭМП и недобро на него глянул, потому что кличка совпадала с названным Бобби именем.

Но не успел он что-нибудь предпринять, как со стороны большой деревянной лестницы в дальнем конце коридора раздался пронзительный вопль, подхваченный еще десятком голосов. Все они доносились из ресторана внизу.