Нечестивое дело 
ГЛАВА 20
В старой церкви было тихо. Винчестеры подошли к крыльцу, вооружившись одолженными у МакКлейна фонариками. Где-то вдалеке несколько раз тявкнула собака, взвыла и замолчала. В два часа ночи узкие городские переулки погрузились в глухую сонную тишину, словно в забытье.
– Первая пятидесятническая церковь в Мишнс-Ридже, – прочел Дин.
Сэм посветил на памятный камень с датой:
– 1833 год от Рождества Христова. Самое старое здание, оставшееся в городе. Единственная постройка, которую не сожгла армия Союза, когда генерал Мид[1] вытеснил конфедератов на холм, – он повел рукой вокруг. – И по словам Сары Рафферти, здесь для Дэйва Волвертона все и изменилось, в день свадьбы Фила Ойлера. Наверное, они с Филом рыскали по зданию и нашли петлю.
– И что? Стали примерять ее по очереди?
– Самая настоящая военная реликвия, – предположил Сэм. – Должно быть, они не смогли устоять.
Винчестеры начали обходить церковь, держась внешней стены, по направлению к задней аллее.
– Осторожнее, – Сэм посветил на убегающие вдаль железнодорожные рельсы.
– Рельсы? – пробормотал Дин. – Здесь?
– Помнишь тот бронепоезд? Он ходил через город, прямо здесь.
– Идиотизм, – оценил Дин. – Пошли в церковь.
Обшитое досками здание выглядело огромным и, казалось, простиралось до бесконечности во все стороны разом. Луч фонарика выхватил в стене узкий хозяйственный лестничный пролет, ведущий вниз, в конце которого оказалась простая белая с дверь с квадратным окошком. Изучив ступени, Дин вытащил плохо закрепленный кирпич, обернул его курткой и бросил в окно. Стекло брызнуло осколками, которые со звоном осыпались на пол. Стараясь не задеть сколы, старший Винчестер сунул руку в окошко и повернул дверную ручку. Хрустя битым стеклом, братья вошли внутрь. Сэм шагнул первым, обшаривая лучом фонарика стены: с потолка свисали тяжелые завесы паутины, воздух словно загустел от пыли. Они оказались на складе – в просторном, пахнущем затхлостью помещении, набитом старыми Библиями, псалтырями и ветхими одеяниями для хоровых песнопений. У стены возвышался частично разломанный орган.
Сзади что-то громко щелкнуло. Круто развернувшись, Сэм заметил нависшую над ними фигуру и направил на нее фонарик. Сердце ухнуло – перед глазами очутились окровавленные лицо и руки деревянной статуи, взирающей с распятия.
– Иисус, – выдохнул Дин. – Что он делает в подвале?
– Может, вероучения поменялись, – пожал плечами Сэм.
Дин взглянул озадаченно:
– И куда теперь?
Сэм посмотрел в дальний конец склада, где в разные стороны расходилось коридоров пять-шесть. Томми предупредил, что церковный подвал – самый настоящий лабиринт коридоров и комнат, многие из которых не расчищались больше века.
«Половина вещей в Историческом обществе – оттуда, – говорил Томми. – Но остались комнаты, в которых люди не бывали с той поры, как по городу прошла армия Союза. Если петля где и есть, то наверняка там».
Братья молча зашагали вперед, но Дин, едва сделав десяток шагов, остановился и топнул ногой:
– Внизу металл. И пустота.
– Думаешь, там еще один ярус?
Дин направил луч фонарика вниз:
– Возможно. Металл тяжелый – чугун или свинец. Вот только… – он шмыгнул носом, – …воняет, как нашатырь.
– Сульфат аммония давно известен, как огнезащитное средство, – отозвался Сэм. – С девятнадцатого века. Им пропитывали цирковые шатры и военные форты. Кто-то там внизу пытался защитить что-то важное, так что посмотри, может, найдется…
– Путь вниз? – старший Винчестер осветил пол прямо перед собой, где ясно виднелась широкая трапециевидная дверь с кольцом. – Такой?
– Ага. Точно такой.
Они вместе ухватились за кольцо и, потянув, открыли подвальный люк. Ступеньки, уходящие вниз, были как у стремянки и такие крутые, что братьям пришлось зажать фонарики под мышками, чтобы держаться обеими руками и не упасть. Ступеньки кончились внезапно, и братья обнаружили, что находятся в сырой душной камере. Стены были обшиты, кажется, листами свинца, соединенными болтами и заклепками, с верхних их краев свисали нити паутины. Не двигаясь с места, Винчестеры медленно оглядели помещение. Лучи фонариков тускнели в глубоких тенях, будто темнота пожирала свет огромными жадными глотками, поэтому не было никакой возможности рассмотреть комнату со всеми ее уголками целиком. Здесь их могло поджидать что угодно.
– Что это? – спросил Дин, и его голос прозвучал ровно и гулко, как будто он говорил в жестяной банке.
– Похоже на старую операционную, – фонарик Сэма выхватил из темноты стол, оборудованный кожаными ремнями и металлическими зажимами. – Кабинет Аристида Перси, я бы сказал.
– Под церковью?
– Никому бы даже в голову не пришло сюда лезть, правда? Док Перси, должно быть, рассудил, что здесь даже армия Союза не страшна.
Луч света скользил по стенам, и Сэм сообразил, что то, что он принимал за паутину, на самом деле вытравленные на металле линии.
– Дин, взгляни-ка.
– Схемы, – сказал Дин. – Чудесные веревочные фокусы дока Перси.
Это действительно были рисунки – дотошно детализированные, описывающие всевозможные виды узлов. Создалось впечатление, что доктор Перси проштудировал целую энциклопедию колец, петель, завитков и узлов, пытаясь найти настоящую петлю Иуды.
– Думаю, мы уже близко, – прокомментировал Сэм.
– А я думаю, мы ближе некуда.
Дин указал лучом в середину помещения, и Сэм увидел среди наглухо подогнанных свинцовых листов квадрат сырой черной земли почти метр на метр величиной. В грязи поблескивали края чего-то тяжелого, а именно ящика размером с надгробную плиту. Его поверхность, как и гроб Бошама, испускала собственный неотраженный свет.
– Это реликварий[2], – проговорил Сэм. – Бьюсь об заклад, демоны именно его искали на поле боя.
Старший Винчестер приблизился и, присев около ящика, стер с него землю:
– Кто-то был здесь недавно – выкопал, вытащил и положил обратно.
Сэм наклонился, нашел на другом конце длинную металлическую ручку, и они выдернули находку из грязи. Реликварий подался легко, и братья опустили его на пол.
– Поосторожнее только, – предупредил Сэм.
– Если там окажется еще одна кучка костей, я за себя не отвечаю.
Они подняли крышку, и костей под ней не было. Медная внутренняя поверхность была так затейливо гравирована тоненькими строчками текста и символов, что живо напомнила старшему Винчестеру электросхему, бабушку современного микрочипа. Сразу же заныла голова – как будто мозг без участия глаз решил впитать в себя тысячи строк и коды с чарами начали проскальзывать в сознание. Дин зажмурился и отвернулся. «Вон, – мысленно приказал он, сильно тряхнув головой. – Пошел к черту из моей башки, ты, ящик!»
– Дин, – потрясенно проговорил Сэм. – Смотри.
Дин с ворчанием открыл глаза и опустил взгляд, старательно пытаясь не смотреть на внутренность крышки. В центре ящика на красном бархате, как змея, свернулась та самая петля. Толстая грубая веревка, жесткая, с узлами, потемневшими от времени и пролитой крови.
– Вот она, – сказал Дин. – Петля, которую завязал Аристид Перси.
– И там действительно семь шлагов, – Сэм поднял петлю. – Только седьмой – потайной, видишь? Он…
Он замер, и фонарик, выскользнув из его пальцев, ударился об пол и по дуге лениво откатился к стене. Дин посветил на брата: Сэм, все еще удерживая на весу петлю, смотрел на него широко раскрытыми глазами с выражением чистой неприкрытой паники, в котором ужасающе ясно читалось: «Я не могу дышать». Под его подбородком появился темный отпечаток чего-то, пережавшего дыхательное горло и все сильнее впивающегося в кожу, словно невидимая проволока. Сэм выкатил глаза, его рот открывался и закрывался, но выходили только задушенные горловые хрипы. Потом он упал на колени.
– Держись, Сэм, братишка. Сейчас я избавлю тебя от этой удавки раз и навсегда.
Не прикасаясь к петле, Дин фонариком вытолкал веревку из руки брата, и петля шлепнулась на пол тяжело и громко, словно пропитанная водой. Сунув фонарик под мышку, старший Винчестер схватился за висящие у бедра ножны. Но они были пусты – нож исчез.
