Врезано в плоть 

ГЛАВА 14

Кэтрин стояла около дефибриллятора, касаясь пальцем кнопки. Голова и грудная клетка Бэки были плотно обернуты обработанными полосами ткани, остальное тело выглядело целым и невредимым. Иглы капельниц входили в разные точки ее тела и поставляли химические вещества в кровеносную систему; датчики дефибриллятора крепились к верхней и нижней части груди. Ее плоть не носила ни следа разложения, а шрамы были незаметнее, чем у Маршалла. Кэтрин понимала, что равенством полов тут и не пахнет, но рассудила, что шрамы скорее расстроят девушку, чем мужчину среднего возраста. Она не думала, что Маршалл был бы против.

Кэтрин подскочила, услышав отдаленный звук разбитого стекла.

«Началось».

Она понимала, что пора включить дефибриллятор, но колебалась. Правильно ли рассчитаны дозы? Правильно ли лежит Lapis Occultus у Бэки на лбу? Она сказала Конраду, что дефибриллятор достаточно заряжен, но не ошиблась ли она? Что если она сделала где-то ошибку? Малейший просчет мог негативно сказаться на результате, а если процедура не сработает и Бэка не вернется к жизни, второго шанса, возможно, уже не будет. Победа Маршалла и Конрада над охотниками ничего не будет значить, если тело Бэки будет из-за ее неловкости повреждено настолько, что его уже не спасти. Бэка умрет второй раз, не возродившись, а после этого воскрешение уже не провести.

Кэтрин почувствовала, как падает температура в подвале, будто включили кондиционер и поставили термостат на отметку «холодно, как лед». Тени поползли из всех углов помещения, скользя по полу, словно зловещие черные змеи. Со смесью восхищения и ужаса она следила, как тени закручиваются в водоворот темноты. Спустя мгновнние из эбонитово-черной массы выросла фигура – женщина с мраморно-белой кожей, закутанная в тени, словно в покровы ночи. Ее глаза были сплошь черными, как обсидиан, а губы ярко-алыми, словно артериальная кровь. Она была самым прекрасным существом из всех, что доводилось видеть Кэтрин.

Рот женщины не двигался, но Кэтрин все равно услышала ее голос.

Не бойся, дочь моя. Твоя работа достойна подражания. Это тело привлекательное и сильное, и с помощью Lapis Occultus вместит всю мою мощь без труда. Оно станет совершенным сосудом. Все, что тебе нужно сделать – выпустить крохотную молнию, и твоя дочь не только снова начнет дышать, она полностью переродится, станет чем-то большим, о чем ты не смела даже мечтать.

Голос был холодный, но гипнотический: северный ветер, скользящий по снежной равнине глубокой ночью. Кэтрин почувствовала, что должна подчиниться, и даже если она и обратила внимание на слово «сосуд», это ее не смутило. Она улыбнулась, глядя в бездонные черные глубины глаз женщины, и нажала на кнопку дефибриллятора.

Дин увидел брызги крови из правого плеча Маршалла Ласса в тот же момент, как услышал выстрел «Беретты» Сэма. Он даже не знал, из-за чего больше разозлился: что Сэм выстрелил прежде, чем он успел обговорить с Диппелем сделку, или что Сэм промазал, не причинив Маршаллу особенного вреда.

«Он промахнулся, потому что ему плохо. Черт, ему повезло, что вообще силы остались держать чертов пистолет и нажать на спусковой крючок».

Учитывая все это, выстрел был не так уж плох. И все же это его разозлило и не оставило особого выбора насчет того, что делать дальше.

Он швырнул факел в Маршалла и тут же вскинул «Винчестер». Маршалл закрыл лицо руками и отшатнулся от летящего в него горящего факела. Его ступни были все еще скользкими от крови – это и спасло ему жизнь… точнее, в данном случае не-жизнь. Он поскользнулся и упал на спину в тот самый момент, когда Дин выстрелил. Маршалл шлепнулся на пол, осколки впились ему в спину. Факел тоже упал на веранду, отскочил и откатился метра на полтора. Дерево под ним почернело и загорелось. Маршалл вскочил на ноги и начал тыкать пальцем в огонь.

– Кака! – закричал он. – Кака!

Вел он себя, как четырехлетка, если не младше. Детские попытки речи из уст взрослого мужчины наполнили Дина одновременно жалостью и злостью. При всей своей ненависти к монстрам, он воспринимал их скорее как животных. Они делали то, что делали, потому что это было в их натуре, но из-за того, что их жертвами становились невинные люди, понятия не имеющие, как защитить себя, охотникам – таким, как он, Сэм, Бобби, отец – приходилось их убивать. Демоны, разумеется, совсем другая история, не говоря уж о гребаных ангелах! Но Маршалл Ласс, этот бедный поднятый из мертвых сукин сын, не просил, чтобы его делали тварью, он бы по-прежнему покоился с миром, если бы не Конрад «Просто-называйте-меня-безумным-алхимиком» Диппель. Вот кто настоящий монстр.

– Знаешь, Сэм, мы уже давно не устраивали доброе старое барбекю.

Он бросил на землю обрез, взял шланг огнемета и побежал к веранде. Хотя струя огня получалась длинная, Дин хотел подобраться ближе, прежде чем устроить пылающий ад, потому что каждый язык пламени был на счету. Он слышал, как плещется за спиной керосин, и с нетерпением ждал возможности опустошить весь чертов резервуар в Диппеля.

Диппель выглядел отнюдь не впечатленным. Он вынул из кармана горсть порошка, швырнул в огонь и рявкнул несколько резких слов по-немецки, как показалось Дину. Порошок еще в воздухе превратился в воду и обрушился на факел, потушив и его, и огонь вокруг. Диппель развернулся к Дину и снова полез в карман. Дин остановился метрах в трех от него и поднял шланг:

– Огонь!

Поток огня по кривой устремился к Диппелю, который снова швырнул порошок и выкрикнул немецкие слова. Но Дин целился не прямо в него, а в пол у его ног, а потом отступил, чтобы превратившийся в воду порошок не попал в него. Пылающая жидкость плеснула на пол, заставив Маршалла с воплем ужаса выскочить во двор, спасаясь от «каки». С ним можно разобраться позже. Сейчас главной целью Дина было поджарить себе немного Диппеля по-южному. Однако он забыл, что порошок магический, и получившаяся из него вода вместо того, чтобы просто плеснуть на землю, изменила траекторию полета и устремилась к шлангу огнемета. Не успел Дин среагировать, как вода забралась внутрь, словно живое существо. Поток огня тут же стих, и сколько бы Дин не жал на кнопку, из распылителя вырывались лишь тонкие струйки вовсе не воспламеняющейся жидкости. Пламя на веранде распространялось, но до Диппеля еще не добралось, а тот усиленно тушил его новыми порциями волшебного порошка.

«Не получился из тебя человек-факел», – подумал Дин.

Уголком глаза он заметил движение и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как на него несется Маршалл Ласс с искаженным яростью лицом и сжатыми в кулаки окровавленными руками.

– Кака плохо! – ревел он. – Ты плохой!
– Сэм? Не подсобишь?

Нет ответа. От ледяного предчувствия у Дина скрутило живот. Он оглянулся через плечо и увидел, что Сэм лежит на земле – неподвижный, с закрытыми глазами – по-прежнему вцепившись в пистолет. Было неясно, дышит ли еще брат. Дин не мог тратить время на драку, нужна была помощь.

Маршалл врезался в него с силой профессионального футбольного защитника. Он обхватил Дина руками, и они оба грохнулись на землю. Дин пытался освободиться из его хватки, но Маршалл был чертовски силен – гораздо сильнее, должно быть, чем при жизни – и вырваться было нереально. Удар о землю выбил из Дина дух, Маршалл не отпускал его. При других обстоятельствах Дин бы почувствовал себя более чем неловко, лежа под голым мужиком, но сейчас у него были другие заботы. Чем больше времени он потратит на попытки получить помощь, тем больше вероятность, что Сэм умрет. Мысли неслись с бешеной скоростью, пока он пытался вырваться из стальной хватки Маршалла. Потом он ощутил знакомое опустошающее чувство, как будто из него вытягивают жизнь. Он вспомнил, как Сэм упоминал, что Маршалл обладает той же способностью красть жизненную энергию, что Франкенпес и Двухголовый. Если он как можно быстрее не отделается от Маршалла, его высосут быстрее, чем пакетик сока на детской площадке в полдень. Дин вырывался и пинался, но ничего не мог сделать и чувствовал все нарастающую слабость. Совсем чуть-чуть – и все будет кончено. Его худший кошмар станет реальностью. Он не сможет выполнить поручение, данное отцом много лет назад – заботиться о младшем брате. Более того, он не сможет прикончить эту скользкую сухопутную акулу Дика Романа и отомстить за смерть Бобби.

«Похоже, я скоро присоединюсь к тебе раю для охотников, старый ворчун, – подумал Дин. – Надеюсь, ты припас для меня холодненького пивка».

Он продолжал бороться, но двигаться становилось все труднее. Гораздо легче казалось откинуться на землю, закрыть глаза и погрузиться в небытие. Никаких больше убийств, никакого ощущения, что он тащит целый чертов мир на своих плечах, как будто от него зависит жизнь всех и каждого. Все, что надо сделать – прекратить сопротивляться…

– Стой!

«Женский голос… Нет, голос девушки-подростка».

Иссушающее ощущение тут же пропало. Маршалл отпустил его и поднялся на ноги. Дин слишком ослаб, поэтому мог только лежать на месте и смотреть.

Диппель преклонил колени на обожженном полу, опустив голову. Женщина – Кэтрин Ласс, предположительно – стояла рядом и с обожанием взирала на босую девочку-шатенку, одетую в черные джинсы и футболку. На футболке белыми буквами значилось: «Я ношу черное, только пока не придумают что-нибудь темнее». В правой руке девочка держала темно-синий камень.

Она посмотрела на Дина:

– Приношу извинения. Я оказалась бы здесь быстрее, но настояла на том, чтобы что-нибудь надеть. Нравится? – она повернулась, позволяя оценить свой наряд. – Для скандинавов черный цвет символизировал новые начинания, как ночь провозглашает рождение дня, а зима – рождение лета. Я решила, это будет уместно, так как сегодня день моего рождения в некотором смысле.

«Скандинавы?» – удивился Дин.

Потом он заметил, как Диппель склонился перед ней, будто она какая-то…

Он застонал и с трудом сел:

– Только не говори, что у нас тут очередное чертово божество! Ребята, как вы меня достали! Вы всего лишь монстры-выпендрежники с манией величия.

Девочка рассердилась, но виду не подала:

– Я Хель. С одной «л»^[1]. Викинги почитали меня как воплощение смерти.
– Ну, значит, викинги были тупицами. Я встречался со Смертью с большой буквы «с», леди, и поверь, ты не он. Но ты и не подросток, так? Просто используешь дочку доктора в качестве мясного костюмчика. Это фокус я тоже уже видел.

Дин все еще чувствовал себя слабым, как едва не утонувший котенок, но силы мало-помалу возвращались к нему. Он хотел заболтать Хель, чтобы выиграть себе больше времени на восстановление.

Дин посмотрел на Маршалла. Франкен-муженек доктора стоял с пустым лицом, уставившись на Хель. Интересно, достаточно ли мозгов осталось в его маковке, чтобы узнать дочь, а если так, не кричит ли он где-то глубоко внутри от ярости при виде того, что с ней сделали? Не то чтобы добрая тетя доктор казалась расстроенной. Судя по тому, как она радостно улыбалась богине, она была готова присоединиться к Первоначальной церкви Хель, окреститься и предложить свою кандидатуру на пост патриарха.

Дин перевел взгляд на брата: никаких изменений. Он все еще лежал не то без сознания, не то хуже. Дин не знал, сможет ли заключить сделку с Хель, но, несмотря на предупреждение Сэма не водиться с темными силами, собирался попробовать. От этого зависела жизнь брата.

Он пытался выдумать заманчивое предложение, когда Хель повернулась к Конраду и положила ладонь ему на голову:

– Ты можешь взглянуть на меня, мой лучший и преданный слуга.

Она убрала руку, и Конрад, дрожа, поднял голову и посмотрел на нее. Он даже не попытался встать.

– Моя госпожа. Вы прекраснее, чем я мог себе представить, – слезы радости струились по его щекам. – Видеть вас во плоти, которая не увянет прежде вашей темной силы – воплощение мечты, которую я лелеял три столетия, с того самого дня, как, будучи ребенком, услышал ваш голос в замке Франкенштейн.

Она нежно улыбнулась:

– Я обращалась ко многим до тебя, Конрад, но лишь ты смог услышать, лишь твой разум оказался ясным настолько, чтобы понять, что мне нужно, и лишь твое сердце нашло мужество продолжать попытки все эти долгие годы. И вот мы здесь.
– Да, моя леди. Я никогда не знал момента лучше, нежели этот.

Улыбка Хель стала холодной:

– Истинно так.

Она направила на него камень. Сгусток черной энергии вылетел из него и ударил Конрада в грудь. Конрад оцепенел, и его тело начало быстро дряхлеть, наверстывая века за считанные секунды. Его кожа сморщилась, стала тонкой, как пергамент, и туго натянулась на костях. Волосы побелели, отделились от покрывшегося пигментными пятнами черепа и истаяли, не успев коснуться деревянного пола. Глаза провалились внутрь и исчезли, губы обнажили зубы в кошмарной ухмылке. Конрад завалился набок, и его тело рассыпалось в прах. Спустя момент исчез и прах. Пустой костюм – вот и все, что осталось от Конрада Диппеля, безумного алхимика, послужившего вдохновением для одного из самого известных романов ужасов в английской литературе.

– Зачем ты так? – возмутился Дин. – Не то чтобы мне его жалко, но это довольно паршивая плата за триста лет преданности. Могла бы хоть золотые часы ему подарить, что ли.

Хель пожала плечами:

– Он был инструментом, с которым я закончила работать, так что я его выкинула. Я нуждалась в посреднике в материальном мире, но теперь у меня есть подходящее тело, и мне не нужен никто, кроме себя самой.

Хель стояла, повернувшись к Дину, так что не видела выражения лица Кэтрин Ласс, зато его видел Дин. На смену обожанию пришло недоумение.

«Мамаша не может взять в толк, что только что натворила ее маленькая дочурка».

Если Хель продолжит в том же духе, очень скоро заклинание, которое она наложила на доктора, рассеется. А когда это случится, Кэтрин наверняка тоже получит заряд от жуткого синего камня Хель и закончит, как Диппель.

Дин еще не набрался сил, но решил, что пришел в себя достаточно.

– Знаешь, я собирался попытаться заключить с тобой сделку, чтобы спасти жизнь брату, но у меня такое ощущение, что ты сделки не заключаешь.
– Ты прав. Если я хочу что-нибудь, я это беру, – она широко улыбнулась. – Одна из причин, почему меня так любили викинги. Они думали так же.
– Я так и понял. В таком случае… – Дин выхватил «Кольт», прицелился в камень и выстрелил.

Сэм стоял на берегу огромного темного океана. Вода была похожа на чернила, а земля под ногами – на черный пепел. Местами из нее торчали светлые кости, по большей части, непонятные, но Сэм разглядел несколько черепов, рук и ног. Небо представляло собой полог извивающихся теней, протянувшийся от края до края, но несмотря на полное отсутствие освещения, Сэм все видел. Волны накатывали на берег, тягучие и медленные, похожие скорее на смолу, чем на воду, а разбиваясь, производили такой звук, будто наждачкой проводили по коже.

Сэм помнил только, как выстрелил в Маршалла Ласса. Потом – пустота.

– Я умер? – спросил он вслух.
– Почти.

Сэм развернулся и увидел рядом с собой мужчину. Тому было лет тридцать пять, у него были короткие светлые волосы и спокойное доброе лицо. Носил он голубую рубашку и темно-синие брюки, и Сэм, хоть никогда не видел его, тут же понял, кто это.

– Ты та тень, которую я видел.

Мужчина кивнул:

– Заражение, полученное тобой через укус пса Диппеля, сделало это возможным. Но ты это уже знаешь.
– Кто ты? Жнец?
– Да.
– Так я действительно умер, – Сэм оглядел окружающий их сюрреалистический пейзаж. – Надо сказать, я как-то уже умирал, но не припомню ничего подобного.
– Яд в сочетании с принятыми тобой стимуляторами оказался непосильной нагрузкой на твое тело. Тем не менее, как я уже сказал, ты почти мертв. Это, – он развел руками, – творение твоего подсознания. Очень театральное, к тому же.
– Так ты здесь, чтобы проводить меня в загробную жизнь. Я так понимаю, отговорить тебя не получится?
– Я пришел забрать тебя отсюда, но наша цель – не вечность. У нас обоих незаконченные дела в мире живых.
– Диппель, – проговорил Сэм.
– Больше нет. О нем… позаботились. К несчастью, создание, которое он пронес в материальное существование, представляет из себя куда более опасную угрозу, чем он сам. Это Хель, скандинавская богиня смерти, она использует тело Бэки Ласс в качестве сосуда. Я был заточен в Lapis Occultus, но твой брат освободил меня, позволив проникнуть в это место, созданное тобой, и забрать тебя отсюда. Я могу вернуть твой дух обратно в тело и даже противостоять заражению, которое почти уничтожило тебя, но иной помощи предложить не в силах. Хель слишком могущественна, чтобы я мог напрямую сразиться с нею, особенно учитывая, что Диппель использовал некоторое количество моей собственной силы, воскрешая Маршалла и Бэку, – он опустил взгляд на пепелище. – Мои способности действовать в материальном мире ограничены, и я надеялся… использовать тебя и твоего брата, чтобы одолеть Диппеля. Если бы я придумал другой способ…

Не сказать, чтобы Сэм понял все, о чем говорил Жнец, но суть уловил.

– Об этом не беспокойся. Ты делал свою работу точно так же, как мы свою. Итак, посоветуешь что-нибудь перед тем, как я вернусь?
– Мне позволили вернуть тебя к жизни лишь в этот раз, потому что на краю гибели ты оказался по вине противоестественной силы. Так что вот мой совет: больше не умирай.

Сэм мрачно улыбнулся:

– Постараюсь.

Сэм открыл глаза. Он чувствовал себе лучше, чем когда-либо за последние дни: был бодр и полон энергии, как будто только что отменно выспался. В руке все еще лежала «Беретта», и он сжал пистолет крепче и приподнял голову, чтобы разглядеть происходящее. Диппель исчез, о его существовании напоминала лишь кучка одежды. Девочка-подросток – Бэка Ласс, как он понял, или, по крайней мере, ее тело – стояла на веранде, прижимая к груди руку. На ее лице читалась жгучая ненависть. У ее ног были разбросаны осколки синего камня. Остатки Lapis Occultus, сообразил Сэм, чем бы это ни было. Кэтрин Ласс стояла около твари, принявшей облик ее дочери, и казалась потерянной и сбитой с толку. Дин поднимался на ноги в каких-то метрах пяти от Сэма, целясь в неподвижно стоящего перед ним Маршалла, но того это, кажется, не волновало. Он рычал, словно зверь, но несмотря на то, что в его глазах полыхала ярость, напасть он не пытался. Его руки больше не окутывала темная энергия – точнее, Сэм ее не видел. Жнец свое слово сдержал. Заражение ушло, но с ним и посмертное видение. Сэм предположил, что Маршалл по-прежнему обладает способностью вытягивать жизненную энергию, а значит, нужно держать его на расстоянии, чтобы не дотянулся.

Сэм моментально оценил ситуацию и понял еще одно: никто не заметил его возвращение в мир живых.

«Прости, Бэка», – он сел, быстро вскинул «Беретту» и выстрелил.

Голова девочки мотнулась назад, когда пуля пробила ее череп. Кэтрин Ласс с воплем «Нет!» бросилась к дочери. Но Бэка не упала. Она выпрямилась и посмотрела на Сэма. Струйка черной крови бежала из дырки в ее голове.

– Кажется, тебе стало намного легче, мальчик. Интересно, кто-то помог?

Она протянула руку, и пуля, выпав из отверстия, выпала ей на ладонь. Девочка некоторое время рассматривала ее, затем повернула руку и позволила пуле клацнуть о пол.

– Это тело создано быть сильным, а сейчас оно еще и пропитано моей силой, так что ему не причинить вреда такими простыми средствами. Ты не в силах остановить меня, охотник. Мой новый слуга выпьет жизненную силу из вас обоих, потом я подниму ваши оболочки и сделаю вас первыми солдатами моей армии мертвецов.

Дин, не отводя взгляда от Маршалла, проговорил:

– Хороший выстрел. Хорошо, что ты вернулся.
– Хорошо, что я вернулся. Так у нас тут очередное наглое божество, а?
– Веришь ли? Чертовы твари ползут отовсюду, как тараканы.
– И похоже, она планирует захватить мир, – добавил Сэм.
– Ага. Вот сюрприз. Ты когда-нибудь задумывался, что все эти шуты собираются делать с миром после его завоевания? Место-то не маленькое.
– Поддерживать его в чистоте – та еще работенка.

Гнев Хель исказил черты Бэки:

– Я не допущу насмешек. Маршалл… убей их обоих.
– Плохие! – взревел Маршалл и, подняв руки, бросился к Дину.

Хотя Сэм больше не мог видеть темную энергию, он был уверен, что руки Маршалла окутаны ею.

Дин дурачился. Он дважды выстрелил из «Кольта», проделав по дырке в каждой ноге Маршалла. Того раны не впечатлили, но ноги его подогнулись, и он растянулся на земле. Дин сунул пистолет за пояс и перехватил шланг огнемета:

– Хоть эта штука и разбавлена, уверен, искра-другая там осталась.

Он нажал на кнопку и выпустил несколько потоков жидкости в Маршалла. Маршалл зажмурился и принялся отплевываться, когда разбавленный керосин попал ему в лицо. Он пытался подняться на ноги, из свежих ран лилась кровь. Дин достал из кармана факел, зажег его и бросил на Маршалла.

Пламя окутало его, и хотя Маршалл, казалось, не ощутил пулевых ран, эту боль он стерпеть не мог и издал пронзительный вопль чистой агонии.

– Господи! – взвизгнула Кэтрин. – Маршалл!

Услышав голос жены, Маршалл сумел подняться на ноги и потянулся к веранде. Как бы ни повлиял на его воскрешение Lapis Occultus, он не сделал Маршалла менее горючим, чем прочие творения Диппеля. Спустя считанные секунды он превратился в ходячий костер: пламя ревело и потрескивало, жирный дым валил в небо, наполняя воздух тошнотворной вонью горелой плоти. Маршалл в муках заорал еще раз, потом его голос отрезало огнем.

Кэтрин попыталась приблизиться к нему, но Хель схватила ее за руку и не пустила. Кэтрин старалась вырваться из хватки твари, вселившейся в ее дочь:

– Пусти! Я врач!
– Боюсь, твоему мужу уже не помочь. Ни медициной, ни магией, – Хель махнула рукой в сторону Маршалла, и с ее пальцев сорвались струи черной энергии, словно пять черных плетей, потом втянулись обратно. Маршалл, весь в ревущем огне, мгновение стоял неподвижно, потом упал на колени, завалился на бок и остался лежать, а пламя продолжало пожирать останки.

Хель отпустила Кэтрин, и та рывком развернулась:

– Что ты сделала?
– Он не испытывал нужды в оставшейся жизненной энергии, так что я ее забрала. Мы, боги, уже не наслаждаемся высоким положением, как прежде, не принимаем подношения и жертвы, которые наши по божественному праву. Поэтому за долгие голодные годы мы выучились не тратить ресурсы. Или, как вы, люди, говорите: «Мотовство до нужды доведет», – она улыбнулась. – Разумеется, все это изменится, когда моя тьма окутает ваш мир вечной ночью. Вас гораздо больше, чем было в мое время, и каждый должен пасть и поклониться мне. А если вы откажетесь… – ее улыбка стала ледяной, – то просто падете.

Пока Хель разговаривала с Кэтрин, Дин подошел к Сэму:

– Подозреваю, ты не принес с Той Стороны никаких знаний касательно того, как победить эту сучку?
– Боюсь, нет.
– Как думаешь, если потратить на нее достаточно пуль, получится задержать на достаточно долгое время, чтобы сжечь?
– Не знаю. Может сработать. Если правильно помню, скандинавы представляли владения Хель царством вечного холода и вечной ночи, куда были обречены попасть те, кто умер от болезни или старости, – в ответ на вопросительный взгляд брата Сэм пояснил: – Викинги предпочитали славную смерть в бою, чтобы попасть в Валгаллу, залу героев.
– Это там, где весь день сражаются, а всю ночь пируют, да? Звучит неплохо. Так думаешь, если пламя – противоположность льду, то если мы поджарим ей пятки, то сможем убить. Хорошо, давай перезарядим пушки и проверим теорию.
– Не беспокойтесь.

Они подняли глаза и увидели приближающуюся к ним Хель. Кэтрин осталась стоять на веранде, с полными отчаяния глазами на печальном лице.

– Знаете, я не глухая, – заявила Хель с самодовольной улыбкой. – Хотя Нифльхейм действительно суровая ледяная земля, я – Смерть, а что такое огонь, если не первоначальный пожиратель, первоначальный убийца? Пламя не причинит мне вреда.
– Я же говорил, я встречал Смерть… – начал Дин.
– Ладно, – огрызнулась Хель. – Значит, я просто смерть, а не тот Смерть. Считай меня его младшей сестренкой, если тебе так легче. Кем бы я ни была, я вовсе не легкая жертва для парочки смертных, таких, как вы, – она остановилась перед братьями. – Последние слова, прежде чем я превращу вас в своих не-мертвых рабов?
– Есть у меня на уме парочка, – проговорил Дин, – но не думаю, что хорошо произносить их в присутствии несовершеннолетних.

Сэм не был уверен наверняка, но ему показалось, что он услышал голос, шепчущий на ухо. Голос сказал: «Кэтрин».

Сэм не знал, что ему полагается делать, настоящий ли голос или очередная галлюцинация, так что он просто начал говорить и понадеялся, что на ум что-нибудь придет:

– Кэтрин, я знаю, что вы просто хотели вернуть обратно семью. Боль, которую испытываешь, теряя любимых… ее невозможно описать. И сколько бы ни прошло времени, она не уходит окончательно. Ты думаешь, что мог бы проводить с ними больше времени, что мог бы сказать все то, что не успел сказать, сделать все то, до чего не дошли руки, пока они были живы. Ты молишься о чуде, и иногда оно случается. В вашем случае Конрад нашел вас, и с его помощью вы научились возвращать к жизни мертвых. Но когда люди возвращаются, они уже не прежние. Их личность, их душа ушла, и вернулось… что-то другое. Мы с братом уже встречали подобное раньше. Мы знали одну девочку по имени Триш… – он помедлил. – Смысл в том, что мы наблюдали, как любимый нами человек вернулся отвратительной злобной тварью, и нам пришлось… расставить все по своим местам.

По лицу Кэтрин было неясно, оказали ли слова Сэма какое-то влияние на нее, и слышала ли она их вообще.

Хель ухмыльнулась Сэму:

– Как сентиментально.

Она вскинула руки, и из ее пальцев потянулись струйки тьмы. Сэм ощутил, как напрягся Дин, и понял, что брат не собирается сдаваться без боя. Может, пули ее и не остановят, но лучше сражаться, чем позволить себя убить. Они не успели заново зарядить оружие, и Сэм не знал, сколько пуль осталось в обойме, но его это не заботило. Сколько бы выстрелов ни осталось, он постарается, чтобы все ушли в цель.

Но тут вмешалась Кэтрин:

– Подожди!

Она вышла с веранды и направилась к ним. Посмотрела на останки мужа. Пламя по большей части угасло, обнажив почерневший тлеющий остов. Сэму показалось, что Кэтрин сжала губы, но в целом, когда она подошла, выражение ее лица осталось равнодушным.

Братья обменялись взглядами. Они не могли сейчас стрелять, не задев при этом Кэтрин.

– Перед тем, как вы продолжите, я хочу, чтобы ты сказала мне кое-что, Хель. Я понимаю, что ты контролируешь тело Бэки, и твой разум главенствует, но она есть где-то внутри? А если так, понимает, что происходит?

Черные струйки втянулись в пальцы Хель, и она повернулась к Кэтрин:

– Если я отвечу утвердительно, последуешь ли ты за мной преданно и беспрекословно? Пусть даже мне больше не нужен посредник в материальном мире, я должна признать, от Конрада была определенная польза. Ты послужишь подходящей заменой.
– Если моя дочь внутри, то да, я буду тебе служить.

Хель улыбнулась:

– Разумеется, она там. Разве не видно?

Кэтрин подошла ближе и пристально взглянула в глаза Хель. Так прошло несколько мгновений, затем она кивнула:

– Я вижу ее. Она действительно там, – она отступила и улыбнулась. – Я целиком и полностью твоя, Хель. Пока смерть не разлучит нас.

Хель хохотнула и снова развернулась к Винчестерам, подняла руки, и Сэм понял, что ждать больше нельзя. Нужно стрелять и надеяться, что Кэтрин не поймает шальную пулю.

А Кэтрин запустила руку в карман халата и достала что-то серебристое и острое. Сэм только успел сообразить, что это скальпель, как она воткнула скальпель в основание черепа Хель. Глаза богини расширились – скорее от удивления, чем от боли. Одним быстрым движением Кэтрин качнула скальпель туда-обратно, и глаза Хель закатились. Она рухнула на землю со все еще торчащей из головы рукоятью.

Кэтрин, Дин и Сэм несколько мгновений просто стояли и смотрели на тело Бэки Ласс. Потом Кэтрин невыразительно проговорила:

– Если хотите познать смерть, изучайте жизнь. Вот почему из докторов получаются лучшие убийцы.
– Ты разорвала связь между головным мозгом и позвоночником, – догадался Сэм.

Кэтрин кивнула:

– Не знаю, сколько ей понадобиться времени, чтобы исцелиться и вернуть жизнь в тело Бэки. Я оставила скальпель на месте, надеясь, что он помешает, хотя бы на время, по крайней мере. Но учитывая могущество Хель, она оправится. Это просто вопрос времени.
– Надо ее сжечь, – сказал Дин. – Если Хель не сможет воспользоваться волшебством, пламя позаботится о ней так же легко, как и о… – он покосился на обгоревшие останки Маршалла, – и обо всем остальном.

Дин потянулся за шлангом огнемета.

– Еще рано, – остановила его Кэтрин. – Надо сделать кое-что еще. В качестве предосторожности хотя бы.
– Что именно? – поинтересовался Сэм.

Кэтрин подняла глаза и угрюмо взглянула на Винчестеров:

– Демонтировать.

Братья переглянулись, одновременно отложили пистолеты и взялись за ножи.