Ночной кошмар 

ГЛАВА 33

В западной части города, на территории федеральной тюрьмы, стены крыла для особо опасных преступников начали дрожать. В бетоне появились трещины, быстро разбегаясь по всем направлениям. Большие куски стен откалывались, словно льдины от айсберга. В то же время забарахлило электричество, выводя из строя детекторы движения и систему видеонаблюдения. В одиночных камерах самые опасные заключенные начали обращать внимание, что что-то не так: свет мигал, двери скрипели, бежали трещины по стенам помещений, которые были, по сути, камерами сенсорной депривации, если не считать узких оконных проемов, позволяющих разглядеть кусочек неба и больше ничего. Обитатели этого крыла проводили двадцать три часа в сутки в своих камерах, известных как «специальные жилищные единицы» или СЖЕ. Один час выделялся на разминку, тоже в одиночестве, в чем-то вроде пустого бассейна. Когда стены начали трескаться, некоторые заключенные решили, что тяжелые бетонные плиты раздавят их, и они станут жертвами стихийного бедствия, о которых никто не будет горевать.

Но все они рассматривали возможность побега.

Рагнар Барч соскочил с койки и с восторгом смотрел, как две длинные трещины бегут с разных концов стены к двери, образуя перевернутую V. Шагнув вперед, он прижал ладони к каменному блоку, и, к его восхищению, кусок скрипнул и выпал, открывая брешь в когда-то непроницаемой стене. Внимание Барча привлек блик отраженного звездного света на койке. Когда он увидел знакомый прямоугольник, который лежал там и манил к себе, то улыбнулся в первый раз с тех пор, как попал в эту тюрьму. Он сжал рукоять нового сияющего тесака и выбрался в проломанную стену, горя желанием бросить вызов дарованной ему судьбе.

Джаспер Дирборн, заместитель начальника тюрьмы, ответственный за безопасность, причесал пятерней редеющие седые волосы, убеждаясь, что его кто-то проклял. Босс, Алден Вебб, оставил его ответственным, а сам ушел рано, пожаловавшись, что чувствует себя выжатым. Решил, что подхватил какую–то неприятную болячку или что-то вроде того. Разумеется, Дирборн мог поруководить делами денек-другой: обычно время проходило без происшествий, большей головной болью была возня с канцелярщиной. Однако однообразие ведет к самоуспокоению, а этого Дирборн никогда не терпел ни в себе, ни в других. Вчерашнее, оказавшееся ложным, сообщение о побеге заключенного хотя бы немного встряхнуло персонал.

Уровень опасности в мыслях Дирборна подскочил на деление, когда он прослышал о торнадо, бушующем в нескольких километрах от тюрьмы. Но ничто не могло сравниться с докладом Рэя Стродера, начальника по обеспечению мер безопасности, который тот принес несколько часов назад. Каким-то образом Курт Махалек, один из самых печально известных обитателей крыла, умудрился тщательно и полностью выпустить себе кишки прямо под камерой наблюдения. Капрал Урбино, следящий за камерами охранник, заметил помехи на экране, но к тому времени, как решил о них доложить, картинка вернулась: Махалек лежал среди разбросанных по всей камере кровавых ошметков.

Дирборн решил, что человек не может самостоятельно сотворить акт такой зверской жестокости над собой. Логическое заключение отсюда: Махалеку помогли. Заключенные не имели доступа в камеру – только люди Дирборна. Он вознамерился найти того, кто решил творить собственное правосудие – жестокую казнь. И если в рядах Дирборна зрел заговор, хотелось раскрыть его, прежде чем рассказывать Веббу о провале. Он взял ситуацию под контроль: Урбино был отстранен от обязанностей и ожидал допроса. Дирборн планировал опросить всех, кто имел доступ в крыло для особо опасных, и всех, кто не мог отчитаться, где в то время был. Даже если это займет всю ночь.

В глубокой задумчивости Дирборн сверлил взглядом свой стол, а потом столешница вдруг начала вибрировать под ладонями. Схватив телефон, он набрал Рэя Стродера:

– Стродер, какого черта?..
– Крыло особо опасных, – ответил тот. – Рушится.
– Что?
– Стены буквально рассыпаются.
– Как? Землетрясение?
– Задето только одно крыло. Вся электроника вышла из строя. Мы остались без обзора, но есть сведения, что некоторые заключенные за пределами здания. Я выслал охранников с собаками… подождите секунду…

Должно быть, Стродер закрыл микрофон ладонью. Дирборн услышал поспешный и до безумия неразборчивый разговор, потом Стродер вернулся на линию:

– Босс, заключенные вооружены!
– Как такое возможно, черт побери?
– Не знаю, босс, – отозвался Стродер голосом напряженным, как струна. – У нас жертвы. Барч вырвался, с проклятым тесаком. Убил двоих охранников.

Дирборн чуть трубку не выронил, руки похолодели.

– Хуже того, напряжение с ограды ушло. Охранники с наблюдательной вышки докладывают о прорехах. Босс, это какой-то организованный массовый побег.

– Это кошмар, Стродер, – сказал Дирборн. – Пусть охрана с вышки их всех перестреляет. Стрелять на поражение. Никто не должен уйти!

«Только не в мою смену, – подумал он. – Я не позволю этому случиться».

Надо было предупредить шефа полиции, но сначала – выбора нет – сообщить боссу, что все пошло псу под хвост с того момента, как старик подхватил насморк. Тяжело вздохнув, Дирборн снова взял телефон и набрал номер Вебба. Но не смог дозвониться.

Рагнар Барч мчался по тюремному двору, испытывая чистейший восторг. Не обращая внимания на завывание сирен и ослепляющие прожекторы с наблюдательной вышки, он со смертельной точностью опускал окровавленный тесак на всякого, кто попадался под руку – неважно, был ли это охранник или такой же заключенный. Он даже отсек голову одной из немецких овчарок, которых на него выпустили, не получив ни укуса, ни единой царапины. Пистолетные пули свистели над ухом, с вышки стреляли из винтовок. Двое заключенных, бежавшие по обе стороны от него, свалились с разницей в секунды, а он продолжал бежать целый и невредимый. Заметив прореху во внутренней ограде, он поблагодарил судьбу. Свобода. Проскочив в дыру, ему даже направление менять не потребовалось, чтобы скользнуть в прореху во второй ограде. С тесака капала свежая кровь, ночь сердечно приветствовала его, и манили огни города.

Алден Вебб, начальник федеральной тюрьмы, бился во сне, не в силах проснуться от самого страшного кошмара. Скрючившись на его груди и обхватив длинными пальцами его мокрый от пота лоб, ночница шипела и вздыхала от удовольствия, высасывая жизненную энергию из тела, отыскивая в сознании образы, наполненные тьмой и страхом, и выпуская их на беспомощный город. Она стала слишком сильной, чтобы человек мог освободиться самостоятельно, и безудержно терзала его подсознание. Она будет подавлять его слабое сопротивление, пока его тело и разум не подчинятся ее воле. И только когда от него останется безжизненная оболочка, она пойдет дальше. Никаких полумер. Полностью сосредоточившись, ночница выпивала его…

У Сэма была одна попытка, чтобы избавить мир от ночницы. Когда он пробрался в спальню Алдена Вебба, мужчина корчился на кровати, а хищный монстр сидел у него на груди и держал за голову. За шорохом простыней и шипением ночницы шагов Сэма было не слышно, и он сумел приблизиться на расстояние удара. Без капли сомнения, он обеими руками занес пику, целя в центр спины, и…

...и в тот же момент сердце Вебба не выдержало, и он затих.

Возможно, ночница уловила короткий выдох, когда Сэм нанес удар. Что бы его ни выдало, ночница резко обернулась, и пика пронзила ее левую руку, а не спину. Рука немедленно съежилась и исчезла. Ночница взвизгнула и бросилась на Сэма с поразительной скоростью, опрокинув его на спину, причем импровизированное копье откатилось в сторону. Поднявшись на корточки, Сэм схватил пику и… замер, потому что ночница прыгнула ему на грудь, выбросила вперед уцелевшую руку, и ее пальцы сквозь череп проникли прямо в сознание.

Сэм таращился в темное лицо с алыми пылающими глазами, длинным крючковатым носом и широким ртом, наполненным острыми обсидиановыми зубами, и не мог двинуть ни единым мускулом. Ночница стала сильна, она ввела Сэма в состояние оцепенения: он был в сознании и в ярости, но не мог даже палец поднять.

– Аааахх, – вздохнула ночница. – В тебе страха, вины и тьмы столько, что я могу питаться неделями напролет. Хммм… Твой страх – это… ты сам! И страх… за него. За брата. Посмотрим, что получится? Даааа…

«Нет!»

Но было слишком поздно.

Дин сообщил о смерти Мейерсона и, наконец-то, выскользнул из дома, оставив вдову предаваться горю. Пока все не кончится, Сэм – победил он или нет – будет молчать; от Люси и Вичорека тоже ничего. Дин зашагал было через вымощенный кирпичом дворик, но резко остановился, увидев, что к нему по ступеням поднимается Сэм, сжимая в руке не импровизированное копье, а мясницкий нож.

– Сэм? Что случилось?
– Пора, Дин, – Сэм с холодным блеском в глазах вертел нож в ладони.
– Что за бред ты несешь, Сэмми? Эта ночная сучка сдохла или как?
– А ты, разумеется, облажался.
– Она уже удрала. Я тебя предупредил.
– Я говорил ему, что ты бесполезен.
– Кому говорил? Что за… – Дин окаменел, начиная осознавать. – О, я понял. Ты не он. Ты – его дурной сон.
– Его лучшая версия.
– В твоих снах, приятель.
– Нет. В твоем кошмаре.

Бездушный Сэм бросился на него, целясь ножом по горлу, но Дин нырнул под лезвие и сделал подсечку. Двойник рухнул в шезлонг и сшиб старый трехногий барбекю-гриль. Опомнившись, он вскочил и с наполненным смертоносным коварством взглядом снова двинулся на Дина. Но у того была другая забота. Если оживший кошмар Сэма здесь, значит, брат действительно попал в неприятности. Надо заканчивать.

Хоть Сэм и не мог двигаться, он каким-то образом осознавал, что бездушный двойник напал на Дина, как будто их драка встала перед глазами. Кошмар Сэма был двойной: во-первых, что он снова потеряет душу, во-вторых, что Бездушный Сэм убьет брата. И вот этот кошмар воплотился в жизнь, пока Сэм беспомощно валялся на полу спальни начальника тюрьмы. Будучи не в силах вмешаться в драку, он, парализованный, мог только ждать, пока ночница не высосет его досуха. Эффективное оружие лежало в пределах досягаемости, но он не мог им воспользоваться. Он имел преимущество над ночницей только в то время, пока она питалась, пока была полностью сосредоточена на поглощении тьмы. Сэм не мог с ней ничего поделать. Он ничего и не делал. Ничего.

Хотя Сэм не мог сопротивляться, все его тело полнилось желанием сражаться любой ценой. Тогда он позволил напряжению рассеяться и уйти. Зачем сражаться? Она слишком сильна. Она держит его под полным контролем. Победить нельзя. Может, лучше сдаться? Сдаться, и скоро все будет кончено. Не придется смотреть в лицо Дину. Не придется смотреть в лицо поражению. Никакой надежды…

Ночница заметила перемену в его поведении. Она наклонилась, раздувая ноздри, алые глаза полыхнули ярче.

– Вот так, – прошипела она. – Отдай мне… свое отчаяние…

Сэм закрыл глаза, чтобы не смотреть на ее победу. Она, конечно, одержит верх, но зачем на это смотреть? Осталось только сдаться… Он лежал совершенно неподвижно, не сопротивлялся, отдавал в точности то, чего желала ночница. Когда она начала раскачиваться взад-вперед и шипеть, Сэм позволил себе почти незаметную улыбку…

И вогнал наконечник пики ночнице в грудь.

Ночница пронзительно взвизгнула и забилась, когда пика прожгла концентрированную темноту ее существа. Сэм вскочил и схватил самодельное копье крепче, вращая его и перемещая к центру съеживающейся массы, что пыталась соскользнуть. Распространив вокруг себе волну затхлого воздуха, тело чудовища распалось на быстро истончающиеся струйки мрака, которые затем вспыхнули, осыпались едким пеплом и… растаяли.

Сэм постоял, тяжело дыша, и ,наконец, позволил пике выскользнуть из пальцев.

Загнанно дыша, Дин стоял в углу дворика, где рухнул Бездушный Сэм. Подняв свою пику, Дин оглядел ее: кровь, разумеется, исчезла и отсюда. Заметив какое-то движение у двери, он бросил взгляд через двор и увидел бледное лицо вдовы Мейерсона в окне.

Интересно, она видела всю драку? Или только смертельный удар? Она осудила его, прежде чем тело исчезло? Восприятие – реально, как говорил Сэм.

– Ты не прав, Сэм, – сказал Дин, глядя в еще недавно залитый кровью угол патио. – Это был не ты. Ни разу.

Рядом с поваленным шезлонгом ожила рация, и раздался голос брата:

– Дин, все.

Дин поднял трубку:

– Я и не сомневался.
– А я посомневался немного, – отозвался Сэм. – Но нарочно.

Дин нахмурился, но не успел он ответить, как в микрофоне зазвучал взволнованный голос Люси:

– Они исчезли! Все кошмары. Мы смотрим в бинокли, и они все исчезают!

Истинное мужество – в осторожности, так что шеф Куинн уже получил первую прививку от бешенства в окружной больнице, и в ближайшие две недели ему предстояли еще три внутримышечные инъекции. Сложнее было поверить утверждению Люси (и половины его собственного отдела заодно), что кошмары оживают. Но… укусивший его волк действительно исчез. Он видел и другие вещи, на которые сложно было не обратить внимание. Пришлось поверить, что в Клэйтон-Фоллз и вправду творится что-то странное, было ли это «странное» террористическим актом с галлюциногенами, или биологическим оружием, или даже созданными при помощи генной инженерии… существами. Последней новостью был массовый побег из тюрьмы. Но на этот раз Дирборн, заместитель начальника, подтвердил новость, хотя и казался малость неуравновешенным, когда Куинн говорил с ним по телефону. И треклятый телефон Вебба не отвечал. Может, они что-то в водопровод подкинули? Кем бы «они» ни были, ответов шеф Куинн не находил.

Ведя машину по Белл-стрит, он глазам своим не поверил, когда увидел крупного мужчину в бледно-голубой тюремной одежде, который мчался по середине улицы, размахивал окровавленным тесаком и вопил, как ненормальный. Остановив автомобиль и включив проблесковый маяк, шеф Куинн вышел из салона и уставился на приближающегося человека.

– О нет. Только не снова.
– Ты не остановишь меня! Я неуязвим! Мое предназначение – убивать! – орал мужчина.

Что бы не притворялось Барчем, с Куинна было достаточно. Шеф выхватил пистолет и прострелил ему череп. Тело с громким шлепком рухнуло на тротуар. Окровавленный тесак выпал из руки и, проехавшись по асфальту, остановился у ног Куинна. Шеф терпеливо ждал. Но ни труп, ни тесак так и не исчезли.

– Проклятье.

Дин забрал Люси Куинн и Йозефа Вичорека около здания муниципалитета, а Сэма около дома Алдена Вебба и отвез их в закусочную. В «У Си Джея» было пусто, по крайней мере, временно. Долгая ночь подошла к концу, и небо на востоке начало бледнеть, открывая взгляду великолепные горы на западе. Скоро народ набежит на завтрак, но Винчестеры надеялись уехать задолго до столпотворения, тогда к ним меньше вопросов будет, когда уляжется суматоха.

Прежде чем уйти домой после незапланированной двойной смены, Бетси – милая официантка – вручила братьям два бумажных пакета и два больших стакана кофе.

– Чизбургер, картошка фри, цыпленок-гриль и салат на дорожку, – весело сказала она. – За счет заведения.

Баумбах уехал с другим патрульным, оставив Джеффриса в кафе попрощаться с Люси и Вичореком. Дин кивнул Вичореку:

– Вернетесь к кошмарам по расписанию?

Вичорек пожал плечами:

– Хороший вопрос. Не знаю, появится ли снова доктор Ужас. Если честно, не уверен, что мне хочется. Что-то интерес к кошмарам поугас.
– Людям иногда нужны кошмары, – проговорил Дин и, заметив недоуменные взгляды, быстро добавил: – В общеизвестном смысле! Они помогают оценить все хорошее в жизни.
– Ну, спасибо, что спасли мне жизнь, – сказала Люси, – не говоря уже о половине города. – Она быстро обняла Дина, потом Сэма. – Так что спасибо!
– Не за что, – отозвался Дин.
– Без твоей помощи мы бы не справились, – Сэм подумал о друзьях, которых потеряла Люси, и о людях, которых они с Сэмом не смогли уберечь.

Они понимали, что всех не спасти, но от этого было не легче.

Джеффрис сунул большой палец за массивный ремень и недоверчиво покачал головой:

– Вы двое не похожи на агентов ФБР, которых я встречал.
– А много вы их встречали? – парировал Дин.
– Ну, нет. Не лично. Но слышал рассказы.
– Мы специалисты, – сказал Сэм. – Таких, как мы, немного.
– Верю, – хохотнул Джеффрис.
– А что с тюрьмой? Всех вернули? – поинтересовался Дин.
– В город выбрался только Барч, – ответил Джеффрис. – А о нем шеф Куинн позаботился. Пятеро убиты при побеге, остальные семеро схвачены. Крыло лежит в руинах, так что выживших придется переселить на время ремонта.
– Если ремонт будет, – поправила Люси. – Демонстранты снова начнут вопить: «Никакого строгача!»
– Знаете, – Джеффрис поскреб челюсть, – шеф Куинн немного… разозлится, узнав, что вы уехали безо всяких объяснений. Наверное, я ему скажу, что прошляпил ваш отъезд. Если, конечно, Люси и Доктор Ужас подтвердят.

Люси игриво шлепнула его по руке:

– Имеешь в виду, они уже уехали, Рич? Блин, а я ведь так попрощаться хотела.

Вичорек улыбнулся:

– Стыдобища. Мы их втроем проглядели.
– Так и сделаем, думаю, – согласился Дин. – Готовы, агент Шоу?

Сэм кивнул.

Они сели в «Импалу», нагруженные пакетами и кофе. Когда Дин выводил машину со стоянки, оставшаяся в кафе троица махала им.

Вырулив на I-80, Дин проговорил:

– Едем до первого же мотеля следующего города, «Импалу» в починку, а я валюсь спать на сутки.
– Насчет кошмаров не волнуешься?
– Я их всех уже потратил.

Сэм пристально смотрел в ветровое стекло, не уверенный, чего ожидать, когда он в следующий раз опустит голову на подушку, и верх возьмет подсознание. Пока под колеса ложились километры дороги, Сэм иногда ловил на себе взгляды брата, но молчал.

Когда-нибудь придется спросить.

– Что с ним стало? – не выдержал Сэм. – С Бездушным Сэмом, в смысле. Ночница позволила мне наблюдать. По крайней мере, начало. Когда он появился, и ты понял, что это не я.
– Ты целиком не видел?
– Только когда он на тебя бросился. Что потом было?

Дин смотрел перед собой, уделяя редким машинам больше внимания, чем следовало. Сэму показалось, что он хмурится. От солнца, что ли?

– Как и другие кошмары, – наконец сказал Дин. – Исчез.
– О!
– Это был всего лишь страшный сон. Бездушный Сэм не вернется.
– Я знаю, Дин. Кошмары кажутся реальными только в то время, пока снятся.

Когда люди просыпаются после кошмара, они понимают, каким он был иррациональным. Но Бездушный Сэм был чем-то большим, чем страшный сон. А душа Сэма пережила собственный оживший кошмар. Кто знает, какой ущерб она получила, какие шрамы. Может быть, у него никогда не получится стать прежним.

Дин включил радио и отыскал станцию с классическим роком.

«Stones»^[1] исполняли «Paint It Black».

К О Н Е Ц