Врезано в плоть
ГЛАВА 10
Сэм открыл глаза, зевнул и потянулся. Он отнюдь не чувствовал себя отдохнувшим, но и ощущения, будто он в любой момент соскользнет назад в бессознательность, тоже не было. Можно считать за улучшение. Он сел и увидел, что Дин за столом – работает за лэптопом.
– Кажется, нам нужно поменяться ролями. Давай теперь ты будешь искать информацию, а я чинить машины и бегать за женщинами?
– Разве что в твоих снах, – пробормотал Дин и поморщился, будто пожалел о выборе слов. – Кофе на тумбочке. Наверное, уже остыл.
– Пока в нем остался кофеин, мне все равно, – Сэм взял стакан и глотнул. – Как ты себя чувствуешь этим… – часы показывали 9:34, и Сэм предположил: – Утром?
Дин кивнул:
– Это я должен у тебя спросить.
– Ну не я ж вчера стал закуской двухголового энерговампира.
– Должен признать, зависаю немного, но буду в порядке. Наверное, терять жизненную силу это как кровь терять. Надо дать телу время, чтобы восстановить запасы.
– Ага. Наверное, ты прав.
Накануне Сэм заснул в футболке и спортивных штанах. Они оба приняли душ перед сном, так что никакого запашка Франкенпса в комнате не присутствовало. Опять-таки, его чувства в последнее время притупились, так что есть вероятность, что тут воняет, а он не чувствует.
Свою провонявшую одежду они затолкали в мусорный пакет и крепко завязали, потом сунули пакет в другой пакет и завязали еще крепче. Потом бросили пакет в багажник. Когда появится время, надо будет наведаться в прачечную самообслуживания, или просто спалить вещи – и все на этом.
Сэм подвинулся к изножью кровати и сел, скрестив ноги и потягивая чуть теплый кофе:
– Так какую же добычу ты принес из темнейших джунглей Интернета, о могучий охотник?
Дин покосился на него:
– Наверное, тебе уже лучше, раз отпускаешь такие фиговые шутки. Но раз уж спросил… – Дин постучал по клавишам, потом развернул ноутбук так, чтобы видел брат. – Знакомо?
Сэм слез с кровати и подошел к столу, чтобы лучше разглядеть. На экране оказалось изображение мужчины, нарисованное чернилами. Были видны только голова и плечи, но по видимой одежде Сэм предположил, что мужчина жил то ли в семнадцатом, то ли в восемнадцатом веке. Довольно длинные кудрявые волосы – скорее всего, парик – помог определить время.
– Ну да, на самом деле. Это парень, которого мы видели после встречи с Двухголовым, так?
Сходство было очевидным. Они словно на фотографию смотрели, если не считать волос.
– Ты видишь перед собой Иоганна Конрада Диппеля, немецкого теолога, врача и алхимика. Родился в 1673 году, умер в 1734.
– Похож на нашего, – признал Сэм. – И как ты на него вышел?
Дин улыбнулся:
– Посмотри, где он родился.
Сэм подвинулся ближе и прочитал прилагающийся к рисунку текст.
– В замке Франкенштейн? Да ты шутишь!
– Не-а. Оказывается, наш замок Франкенштейн – реальное место в Германии. Правда, не было там никаких сумасшедших ученых. Если не считать, конечно, парнишку Диппеля, – Дин наклонился к экрану, просматривая информацию. – Исходя из того, что здесь написано, он увлекался расчлененкой. Даже проводил эксперименты по пересадке души из одного мертвого тела в другое. А потом написал об этом в трактате «Недуги и Исцеление Жизни Плоти», в котором еще утверждал, что открыл эликсир жизни. Затем он организовал лабораторию где-то на западе Германии. Местный священник обвинил его в осквернении могил, экспериментах над трупами и – разумеется – сговоре с дьяволом. Тут не сказано, выгнали ли его из города крестьяне с вилами, но из-за «сомнительных теорий» ему запретили въезд в Швецию и Россию. После этого сведения о нем разрозненные, но незадолго до смерти – или, по крайней мере, вероятной смерти – он объявил, что нашел средство, которое сделает его бессмертным. Вот так-то. Я бы сказал, это делает его Подозреваемым Номер Один, тебе так не кажется?
– Да, черт возьми. Так что, Мэри Шелли услышала о Диппеле и вдохновилась на роман?
– Так в интернетиках пишут, хотя там же сказано, что точного доказательства нет. Но если учесть, что мы видели – я уж молчу, чего мы нанюхались – за последние пару дней, я бы сказал, вероятность неплохая. Так что в некотором смысле мы действительно ищем доктора Франкенштейна.
– Классно, а?
– Угу, – Сэм глотнул кофе, раздумывая над найденной Дином информацией. – Есть идеи, почему бессмертный немецкий алхимик создает монстров в современном Огайо?
Дин пожал плечами:
– Здесь жить дешевле?
– Наверное, в маленьком городке легче затаиться. Если эксперимент не удастся, меньше вероятности, что это заметят.
– Чему-то, вроде Франкенпса или Двухголового, было бы тяжеловато прогуляться по улице Нью-Йорка, чтобы никто не удивился.
Картина совпадала с той, которую Винчестеры наблюдали вот уже много лет. Большие города тоже приютили некоторое количество сверхъестественных существ, но по большей части монстры и злобные духи предпочитали обитать в затрапезных местечках, чтобы никому не попасть на глаза, выслеживая жертвы. Левиафаны были, конечно, крупным исключением из этого незыблемого правила. Учитывая свои способности к смене облика, они прятались у всех под носом.
– Полагаю, в «интернетиках» не пишут, как убить бессмертного алхимика, – сказал Сэм.
– Ни слова. Но думаю, можно попробовать стандартные способы убийства, причем отрезание головы стоит на первом месте.
– Огонь тоже может сработать. И Франкенпсина, и Двухголовый довольно легко загорелись и быстро сгорели. Что бы Диппель не делал с телами, чтобы вернуть их с того света, они стали супер легковоспламеняющимися. И если он так же продлил собственную жизнь, теми же веществами и ритуалами, то…
– Вспыхнет, как солома, – закончил Дин.
– Будем надеяться. Теперь только осталось придумать, как его найти.
Дин покачал головой:
– Ну что за фамилия, а? Диппель. Не так круто и страшно, как Франкенштейн. Дурацкая, если честно. Каковы шансы, что за триста лет мужик ее сменил?
– Ты же видел фильмы про Франкенштейна, – сказал Сэм. – Неважно, какой актер играет доктора. Что никогда не меняется?
Дин ответил мгновенно:
– Эго. Франкенштейн всегда думает, что может изображать из себя Господа Бога.
Сэм кивнул:
– Бьюсь об заклад, такой парень никогда не сменит фамилию. Слишком высоко задирает нос.
– Звучит разумно. Так насчет поисков – у меня есть идея. Каждому доктору Франкенштейну нужен Игорь, правильно? Ассистент, который помогает ему с его ужасными экспериментами. Думаю, Игоря нашего Диппеля мы уже встретили.
– Доктор Мартинес, – догадался Сэм.
– Мистер НюФлеш собственной персоной. Кажется, Диппель решил смешать немного ноу-хау из двадцать первого века с алхимией шестнадцатого.
– Два замечательных вкуса, которые вместе замечательны на вкус, – сказал Сэм.
Дин вскинул брови:
– Неплохо, Сэмми. Я почти улыбнулся.
Сэм прикончил холодный кофе и снова почувствовал усталость. Подавил зевок:
– Дай мне быстренько сбегать в ванную, и можем отправляться…
Мотельный номер сделал резкий вираж. В следующий момент Сэм понял, что лежит на спине и смотрит в потолок. Дин хлопал его по щеке и отнюдь не нежно. Сэм оттолкнул его руку:
– Сколько на этот раз?
– Слишком, бля, долго, – прорычал Дин. – Я взглянул на твою ногу, пока ты был в отключке. Укус выглядит неважно – и это еще мягко сказано.
Сэм приподнял голову и увидел, что Дин закатал его штанину до колена. Кожа вокруг укуса почернела, десятки черных нитей разбегались от укуса, покрывая ногу от колена до лодыжки.
– Ты должен был это увидеть, когда ходил вечером в душ, – в голосе брата слышался укор. – Если ты, конечно, не ханжа, который моется с закрытыми глазами, чтобы не видеть себя голышом.
Сэм попытался сесть и чуть было не завалился обратно, но Дин его поддержал.
– Я видел. Но сегодня хуже.
– Какого хрена ты ничего не сказал? Я знаю, что у тебя сейчас вместо мозгов омлет, но отказываюсь верить, что ты настолько поглупел.
Сэм не сдержал улыбки:
– Ты прямо как Бобби.
– Не увиливай от темы. Надо что-то делать с этой заразой, или что там это такое, до того, как она…
– Убьет меня? – закончил Сэм.
– Или превратит во что-нибудь вроде Диппеля.
– И что же мы можем сделать? Меня укусила монструозная собака, созданная не-мертвым алхимиком. В аптеке от этого таблетки не купишь. Чем бы это заражение ни было, оно по меньшей мере наполовину магическое по своей природе, так что одной наукой его не вылечишь. Если б тут был Кас, он бы махнул рукой, и мне бы живо полегчало, но его тут нет, так что надо просто двигаться вперед и смотреть, что будет.
– Что будет? Ты на ногу свою взгляни. Я тебе сейчас скажу, что будет! Эта черная дрянь будет расползаться по твоей проклятой ноге, пока не покроет ее целиком. А после этого… ну, что бы после этого ни случилось, могу гарантировать, что нам это не понравится.
– Повезло, что Двухголовый использовал руки, чтобы тянуть из тебя энергию, – сказал Сэм. – Если б он тебя укусил, неприятности возникли бы у нас обоих.
– Слушай, забудь пока Диппеля. Позаботимся о нем после того, как вылечим тебя. Должно же быть где-то написано, как с этим справиться. Надо только отыскать.
– Есть только один человек, который понимает, что со мной творится, и это Диппель. Найдем его, может, он расскажет, как противостоять инфекции. Если не захочет сотрудничать, возможно, у него есть записи или дневники, которые можно просмотреть. Может, он уже даже до компьютера дорос.
– Он будет сотрудничать, как миленький, – пообещал Дин. – Я уж об этом позабочусь.
Лицо у него было каменное, а тон ледяной, и Сэм знал, что брат вспоминает время, которое он провел в Аду, постигая секреты пыток проклятых. Дин редко заговаривал о том времени, а когда заговаривал, никогда не упоминал детали, но Сэм понимал, что брат вспоминает каждый ужасный момент, проведенный в Аду, включая то, чему он там научился.
Сэму стало почти жаль Диппеля.
Он решил, что сейчас не лучший момент рассказывать Дину о другом влиянии, которое инфекция смерти (назовем ее так за неимением лучшего термина) на него оказывает. Во время сражения с Двухголовым Сэм видел тени, клубящиеся вокруг рук Двухголового в то время, пока он пытался вытянуть из Дина жизненную силу. Дин, однако, ничего такого не упоминал. Дин не видел и ту размытую фигуру, хотя заметил наблюдающего за ними Диппеля. Сэм поначалу думал, что это галлюцинации, но потом пришел к другому выводу. Яд Франкенпса внутри изменил его восприятие, подарил ему своеобразную возможность видеть смерть, позволив разглядеть темную энергию, собранную Двухголовым. Теперь Сэм решил, что размытый силуэт реален, просто Дин не способен увидеть его. Мог только Сэм. Он не знал, что это такое. Может, просто местное привидение, привлеченное излучаемой творениями Диппеля энергией, как мотыльки пламенем. Наверное, это тоже предстояло выяснить.
Он боялся, что Дин спишет его видения на очередной симптом «взбитых мозгов» или того хуже, углядит в этом признак того, что заражение распространяется быстрее, чем кажется. Лучше придержать новости при себе, хотя Дин, конечно, разозлится, когда правда все же выплывет наружу. Он всегда злится.
Дин взял его за руку и помог подняться:
– Опираться на нее больно?
Сэм мотнул головой:
– На самом деле она по большей части просто онемела.
– Звучит не так утешительно, как ты полагаешь. Ладно, наведайся к белому другу, а потом посмотрим, что можно вытряхнуть из нашего Призрака Торгового Центра.
Сэм хотел одернуть брата, чтобы не высмеивал внешность доктора Мартинеса, но тут его обоняние, приглушенное последние пару дней, неожиданно вернулось в норму. Он потянул носом воздух и нахмурился:
– Ты чувствуешь запах дыма?
Конрад стоял на парковке перед «Уиклайн-Инн», всего в нескольких метрах от двери охотников. Благодаря подарку госпожи, с поиском их не возникло никаких проблем. На таком расстоянии руна, вырезанная у него на ладони, жгла холодом почти невыносимо. Но Конрад терпел, потому что это было благо, дарованное темной госпожой, а потому и мучения тоже есть не обуза, но оказанная ему честь.
Он мог явиться за охотниками в любой момент, но долгие годы научили его не только ценить терпение, но и планировать. Поэтому после того, как эти двое расправились с двухголовой тварью Гаррисона, Конрад вернулся на велосипедную фабрику, которая была так не похожа на замок, в котором он родился, но все же годилась в качестве временного прибежища, и погрузился в раздумья.
Он провел большую часть ночи, разрабатывая и отвергая один план за другим касательно того, как избавиться от охотников. Некоторые были слишком сложные и с большой вероятностью грозили провалиться, другие слишком полагались на случайность, а третьи привлекали слишком много внимания, чего Конрад желал всеми средствами избежать. Он приблизился к цели ближе, чем за все прошедшие триста лет, он не хотел покидать город и Кэтрин, пока не останется иного выбора. В конце концов, когда горизонт порозовел от первых лучей восходящего солнца, Конрад принял решение. План был прост – наверное, именно из-за этого над ним пришлось размышлять так долго – но элегантен, и с капелькой иронии, которую он находил восхитительной и не мог перед ней устоять.
В алхимии все сводилось к четырем основным элементам, из которых возникли все создания: Земля, Воздух, Вода…
И Огонь.
Он достал из кармана стеклянный пузырек и сломал восковую печать. В сосуде лежало мумифицированное тельце крохотного, похожего на ящерицу существа. Он приберег эту кроху на особый случай, который, кажется, как раз пришел.
Конрад аккуратно вытряхнул зверька на не отмеченную госпожой левую ладонь, поднес ко рту и осторожно подышал на него. Внезапно пергаментно-сухая кожа стала ярко-алой, кожа напиталась жидкостью, сделалась мягкой и влажной. Зверек зашевелился на ладони, крохотные черные глазки заморгали в утреннем свете.
Конрад снова поднес его к губам и прошептал единственное слово: «Охотники».
Температура тела саламандры начала расти, и к тому времени, как Конрад добрался до мотельной двери, жар стал почти таким же болезненным, как холод руны. Он стал на колени, опустил руку и осторожно посадил зверька на землю. Саламандра заскользила вперед и прижалась мордочкой к двери. Конрад ощущал волны жара, исходящие от ее тельца, как будто перед ним была доменная печь, а не маленькая ящерка. Спустя момент дверь в том месте, где ее касалась мордочка саламандры, почернела и обуглилась, и зверек двинулся вперед, прожигая собой туннель.
Если все пойдет по плану, Конрад уйдет не только с удовлетворением от смерти двух охотников, как бы приятно это ни было – он получит последний элемент, необходимый, чтобы сдержать обещание, данное темной госпоже много лет назад. Надо только подождать, пока появится Жнец. Если две смерти не выманят такого, как он, то что еще?
В настроении лучшем, чем за последние десятилетия, Конрад, насвистывая старую немецкую застольную песенку, отошел на безопасное расстояние и приготовился наблюдать веселье.
Поначалу Дин решил, что у Сэма для полного счастья еще и обонятельные галлюцинации появились, но потом он тоже учуял запах, который становился все сильнее. Запах отличался от обычного дыма, было в нем что-то химическое, сочетание бензина и серы. Дин осмотрелся в поисках источника, но первым заметил его Сэм.
– Смотри! – он указал на дверь.
Дин развернулся и увидел увеличивающееся пятно паленого в основании двери, от которого струились струйки дыма, как будто дерево жгли изнутри.
«Какого черта?»
На глазах у братьев горелое дерево осыпалось черным пеплом, и что-то пробралось в комнату. Поначалу оно было покрыто сажей, но красное пламя ярко вспыхнуло и сожгло ее, обнажив тело маленькой красной ящерки размером не больше мизинца Дина. Ящерица пробежала по комнате, оставляя цепочку крохотных черных отпечатков на ковре.
– Что это? – спросил Дин. – Мини-дракон?
– По-моему, саламандра, – обеспокоенно проговорил Сэм. – И не из тех, что водятся в ближайшем пруду. Это мифологическое существо, которое…
Алое пламя хлынуло от саламандры во все стороны и покатилось на братьев, словно живой костер.
– Делает вот так, – закончил Сэм.
Дэниэл приглядывал за Винчестерами с момента их схватки с двухголовым монстром в лесу. Он даже пытался привлечь внимание Сэма после того, как братья приняли душ и завалились спать. При правильных обстоятельствах Жнецы могли входить в контакт с людьми во сне. Сон в определенном смысле похож на смерть – вот почему некоторые колдуны и одаренные особыми способностями люди могут отправляться в астральные путешествия во сне. Сэм был уже заражен темной отравой, которая с каждым часом распространялась и становилась все сильнее, поэтому Дэниэл полагал, что высок шанс связаться с ним или хотя бы намек подать. Но безуспешно. Сэм слишком вымотался и спал чересчур глубоко. Дэниэл тихо вышел из комнаты сквозь дверь – физические преграды не были препятствием для ему подобных – и занял позицию рядом с машиной братьев, где и оставался всю ночь. Жнецы не ведали усталости и обладали практически безграничным терпением. Эту черту они делили со своим господином.
Наутро Дэниэл почувствовал присутствие Конрада задолго до его появления. Будучи по-прежнему неуверенным, способен ли алхимик видеть его, он удалился в соседний с Винчестерами номер, с облегчением обнаружив комнату пустой.
У него не было чувств в том смысле, в котором их понимают люди, поэтому он не учуял запах горящего дерева, но уловил приглушенные голоса Дина и Сэма, и тревога в них различалась отчетливо. Учитывая совпадение с прибытием Диппеля, не нужно было быть гением, чтобы понять, что что-то не так. Он колебался меньше секунды, прежде чем ступить сквозь разделяющую номера стену. Он появился как раз вовремя, чтобы услышать, как Сэм произносит слово «саламандра». Дэниэл знал, насколько опасны саламандры – эти магические создания ушедшего века. Он двинулся к саламандре, надеясь, что доберется до нее прежде, чем…
Из крохотного тельца саламандры вырвалось пламя – алое, горячее, неудержимое. Дэниэл был в курсе, что этот мифический огонь способен прожечь что угодно, и ничего не может уничтожить его, даже отсутствие кислорода. Пламя будет распространяться, пожирая все на своем пути, пока не угаснет питающая его магия, и никакая сила на Земле – да и не на Земле не всякая – не сможет это изменить.
Дэниэл не мог сделать ничего с огнем, который уже выплеснулся, но мог прекратить приток нового. Он метнулся мимо Сэма и Дина (Сэм ахнул, заметив его) и присел на корточки около саламандры, потянулся сквозь ореол окружающего ее огня – пламя казалось горячим даже бесплотному – и коснулся указательным пальцем головы ящерки.
Задача Жнеца была важнейшей в масштабе мироздания, но в целом простой: присутствовать при смерти человека и послужить ему проводником и при необходимости советчиком в загробную жизнь. Слуги Смерти располагали множеством сверхъестественных способностей, чтобы выполнять свои обязанности, и одна из простейших была самой мощной: при желании они были способны убивать прикосновением.
Несмотря на размер, саламандра вмещала могучую магию и боролась против вмешательства Жнеца, но как она ни сопротивлялась, все в итоге склоняются перед смертью. Саламандра дернулась, свернулась клубочком и замерла. Ее магия исчезла вместе со смертью и больше не защищала ее от собственного пламени, так что ящерка мгновенно сгорела.
Теперь новому пламени было неоткуда взяться, но уже существующее быстро распространялось. Дэниэл понимал, что лишь выиграл для Винчестеров немного времени.
Не оборачиваясь, чтобы оценить реакцию Сэма на свой поступок, он прошел сквозь тлеющую дверь. Он больше не будет скрываться от Диппеля. Самое время сделать что-то с алхимиком. Он не мог оценить всю степень его силы, но она точно не сможет потягаться с силами избранного Смертью.
– Приветствую тебя, друг мой.
Диппель стоял за дверью, будто поджидал Дэниэла. Алхимик держал отполированный темно-синий камень и с холодной улыбкой ударил им Дэниэла. Они стояли так близко, что рука Диппеля вошла Дэниэлу в грудь, глубоко проникнув камнем в его неземную сущность. Дэниэл не знал, что такое боль. Если бы знал, понял бы, что это не боль плоти, элементарный поток импульсов, переданных по сетке нервов, эта была боль души, она стерла самую суть Дэниэла и погрузила его в темноту.
Конрад поднес Lapis Occultus к лицу и вгляделся в темные синие глубины. Он не видел дух Жнеца, но ощущал пульсирующую в камне силу и чувствовал аромат триумфа. Он услышал женский шепот, холодный, словно арктический лед: «Хорошо сработано, мой слуга. А теперь исполни то обязательство, что ты возложил на себя столь давно».
Конрад был разочарован. Он бы охотнее посмотрел, как в неумолимом пламени саламандры сгорают охотники. Он не помнил, когда в последний раз использовал подобную огненную ящерицу, и в самом деле с нетерпением ждал возможности насладиться получившимся адом. Но все же дело прежде удовольствия. Особенно, когда это дело совершается во имя богини смерти.
Он склонил голову:
– Будет исполнено, моя госпожа.
Он вернул Lapis Occultus – который дураки-ученые в течение долгого времени ошибочно называли Философским камнем – в карман и направился к машине. Камень этот обладал многими полезными свойствами: превращал обычные металлы в золото, исцелял болезни, продлял жизнь. А с некоторыми доработками мог стать весьма эффективной темницей для Жнеца.
До того, как передать Жнеца Кэтрин, следовало сделать еще одну остановку. Следовало приобрести еще НюФлеш и передать Питеру Мартинесу обещанную мазь. Конрад Диппель был многосторонним человеком, причем почти все стороны были неприятные, но свои обещания он не нарушал.
Когда он отъезжал от стоянки, красивые клубы подсвеченного красным дыма рвались в небо. Вероятно, Мартинес злоупотребит мазью, получив свежую порцию. Если так, последствия будут… неважными. Но какая разница? К исходу сегодняшнего дня Конраду больше не понадобятся ни Мартинес, ни НюФлеш. Скоро его госпожа станет беспрепятственно шагать по Земле, сея на своем пути отчаяние и опустошение.
Будет потрясающе.
Сэм не знал, была ли виной близость туманной фигуры или ухудшение его состояния, но на этот раз он смог разглядеть некоторые подробности. Немного – только очертания тела и черты лица, из чего Сэм сделал вывод, что это мужчина. Мужчина подошел к саламандре, опустился на корточки, коснулся ее, потом выпрямился и вышел сквозь горящую дверь, будто не было ни ее, ни пожирающего ее пламени. Сэм не знал точно, что он сделал с саламандрой, но она была мертва, сгорела в собственном пламени. Тем не менее, пламя, которое она успела породить, продолжало бушевать.
Пронзительно завопила сигнализация – в той же мере раздражающе, в какой бессмысленно. Горела дверь, занавески на окне, ножки стола. Сэм рванулся вперед, чуть не упав из-за онемевшей ноги, и подхватил ноутбук до того, как до него добрался огонь. Несмотря на то, что он не дотронулся до огня, жар был настолько силен, что кожа тут же заныла, как от внезапного солнечного ожога. Он закрыл ноут и сунул его под мышку. Как раз вовремя: пылающие занавески обрушились на столешницу, воспламенив ее.
– Попробуем в окно, – сказал Дин. – Если выбьем, сможем выпрыгнуть. Правда, можно немного порезаться в процессе…
– Не выйдет, – мотнул головой Сэм. – Это магическое пламя. Если нас коснется хотя бы язычок, огонь тут же распространится по всему телу и сожжет дотла.
Ему показалось, что мозг снова работает на практически нормальной скорости. Удивительно, как угроза неминуемой гибели улучшает концентрацию.
Комната быстро наполнялась едким дымом. Воздух стал маслянистым, проходил в легкие, словно толченое стекло. Неизвестно, что убьет их первым: пламя или ядовитый дым.
– Хватай пистолет, – приказал Дин.
Сэм не стал переспрашивать. Его пистолет все еще оставался под подушкой, а Дина – лежал на тумбочке около кровати.
Сняв предохранитель, Сэм спросил:
– Что теперь?
– Стены в мотелях вечно ужасно тонкие, да? Будем вести огонь в одну точку, проделаем дыру в соседний номер.
– Но если кто-то…
Дин заорал:
– Поберегись! – и выстрелил высоко в стену, так что если пуля и пройдет ее насквозь, то с малой вероятностью кого-нибудь заденет.
Он выждал момент, заметил «Сойдет» и принялся стрелять в пространство между кроватями, а Сэм присоединился к нему.
Винчестеры были опытными стрелками и, более того, имели обширный опыт стрельбы в самых разных условиях: например, когда монстр пытается выесть тебе лицо. Цель не двигалась, и штукатурка отлетала от стены большими кусками. Они опустошили обоймы, но хотя проделали в стене хорошую дыру, сквозь которую даже можно было заглянуть в соседний номер, она была не настолько велика, чтобы в нее пролезть. Потратив боеприпасы, братья машинально заткнули оружие за пояс. Металл пистолетов нагрелся, но жег отнюдь не так, как огонь сзади.
Сэм ощущал пламя так, будто лежал на сковородке, под которой включили огонь на полную. Он почти чувствовал, как начинает вздуваться пузырями кожа. Кажется, остались считанные секунды, прежде чем пламя саламандры поглотит их.
Дин заметался взглядом по комнате. Увидев этот взгляд, кто-нибудь мог бы посчитать его признаком паники, но Сэм знал, что разум брата работает на максимальной скорости, пытаясь отыскать выход. Дин обычно надевал маску эдакого обычного середнячка, чье самое большое интеллектуальное достижение – просмотр иностранного порно на канальчике с почасовой оплатой. Но на самом деле он был очень умен и прекрасно разбирался в тактике и стратегии. Если кто-то и мог найти выход из этой смертельной ловушки, то только он.
– Выбивай! – крикнул Дин.
Не успел Сэм спросить, что это значит, как брат бросился к стене, в которую они стреляли, и ударил в нее плечом. Он оказался под дождем из штукатурки и белой пыли, заворчал и снова взял разбег. На этот раз Сэм присоединился к нему, и спустя два удара, стена проломилась и они вывалились в соседний номер.
Сэм застонал. Плечо разрывалось от боли: должно быть, вывих. Что ж, по крайней мере он не сгорел насмерть. Сэм взглянул на ноутбук. Он изо всех сил старался прикрывать компьютер собственным телом, когда пробивал стену, и, насколько он мог сказать, тот пережил путешествие без последствий. Тем не менее, они оба были покрыты пылью и кусками изоляции.
Сэм взглянул на брата:
– «Выбивай»? Это был твой супер-план? А если б мы в опорную балку угодили?
– Но ведь план сработал, так?
К счастью, номер был пуст. Сэм, пока они прорывались, на секунду испугался, что обнаружат на полу кого-нибудь, истекающего кровью из десятка пулевых ран.
Дин поднялся на ноги и помог встать ему. Прижав руку к груди, чтобы не тревожить плечо, Сэм оглянулся на дыру в стене. Пламя поглотило остаток их комнаты и уже рвалось сюда. Клуб резко пахнущего дыма проник в номер, отчего завыла пожарная сигнализация, и Сэм понял: если они не выберутся отсюда немедленно, то испекутся, как на углях.
Они бросились к двери и выскочили на парковку, навстречу блаженно чистому от дыма воздуху.
Дин хотел запрыгнуть в машину и отправиться на поиски Диппеля, но Сэм переубедил его.
– Надо убедиться, что все в безопасности, – настаивал он.
«Иногда быть хорошими парнями так раздражает», – подумал Дин, но признал, что брат прав.
Следующие четверть часа они бегали вокруг мотеля, колотили во все двери и орали: «Пожар!»
Они обнаружили меньше десятка человек, включая горничных. Было около десяти утра, поэтому большинство постояльцев либо уже выписались, либо отбыли по делам, которые привели их в Бреннан. К тому времени, как прибыли пожарная и «Скорая», Дин был уверен, что они вывели всех из мотеля и отогнали на безопасное расстояние от пылающего здания. Они с Сэмом наблюдали, как пожарные изо всех сил пытаются потушить огонь, но простая вода ничего не могла поделать с пламенем саламандры, так что вскоре от мотеля остались только почерневшие дымящиеся развалины. Хорошо хоть, что вместе с мотелем исчез и огонь. Как и полагал Сэм, потратив свою силу, пламя выгорело. Кажется, тот – или то – кто создал саламандр, был достаточно умен, чтобы придумать что-то вроде выключателя для твари, испускающей неугасаемое разрушительное пламя. Повезло.
Убедившись, что у пожарных и медперсонала все под контролем, Сэм и Дин сели в машину и выехали со стоянки. Единственный положительный момент уничтожения здания состоял в том, что не пришлось платить за постой.
– Я рад, что ты умудрился выручить компьютер, но мы потеряли все остальные вещи, включая запасную одежду. Осталось только то, что на нас, а оно воняет дымом, и то дерьмо в багажнике, которое воняет франкен-падалью. Наверное, что бы мы не делали, все равно в итоге будем вонять, пока не найдем времени смотаться в магазин.
– По мне, лучше вонять, чем оказаться в ожоговом отделении.
– Еще бы, – Дин вспомнил кое о чем. – Что случилось с саламандрой? Выглядело так, будто она подохла сразу же, как только залезла в комнату. Они так и должны делать?
Сэм ответил не сразу, и Дин задался вопросом, не впал ли брат снова в одну из своих мини-ком. Но когда он взглянул на Сэма, то увидел, что глаза у брата открыты.
– Я тебе кое-чего не рассказывал.
У Дина екнуло в животе. Он ненавидел, когда брат так с ним поступал. Они оба имели обыкновение держать все в себе, но Сэм был прямо-таки олицетворением поговорки про тихий омут и чертей. Когда он в итоге все-таки решал в чем-то признаться, дело ясное: все обернулось так плохо, что он просто больше не в состоянии держать это в тайне. Дин приготовился к неизбежному.
– У меня посмертные видения.
Дин таращился на него целую секунду:
– Чего-чего?