Поцелуй койота 

ГЛАВА 35

Дин понятия не имел, ни где они находится, ни что заставило Шочи выбрать конкретно это место, чтобы остановиться. Пустыня, через которую они ехали, была практически та же, что и в Аризоне, но всё же ощущалась бесконечно чужой и странной – более дикой, более опасной. К тому времени, как они оказались приблизительно – как сказала Шочи – на нужном месте, совсем стемнело.

– После того, что случилось в Ногалесе, – она заглушила двигатель, – остаемся вместе, несмотря ни на что.
– Ладно, – согласился Сэм. – Но у нас всего два байка.
– Да без проблем, – сказал Дин. – Клаудия поедет с тобой, а Шочи со мной.
– А почему я не могу с тобой поехать? – вмешалась Клаудия. – Пускай Шочи с Сэмом едет.
– Прости, Дин, – слова девочки Шочи пропустила мимо ушей, – но боюсь, это тебе придется ехать сзади. Кто-то должен показывать дорогу, исходя из линий леи.
– Так говорила бы мне, куда ехать, – но Дин прекрасно понимал, что будет не по его.

Они вышли из машины, Сэм открыл трейлер, опустил платформу и выкатил один из мотоциклов. Шочи вывела второй мотоцикл и отдала единственный оставшийся шлем Клаудии. Та, надувшись, надела шлем, села позади Сэма и обхватила его руками за пояс. Шочи оседлала второй мотоцикл и через плечо оглянулась на Дина:

– Запрыгивай, крутяга.

Усаживаясь позади Шочи, Дин прекрасно понимал, на что подписывается. С самого начала охоты ему не удавалось урвать достаточно времени для себя, и он знал наверняка, что если проведет больше нескольких секунд, прижавшись к этой заднице, то окажется в полной боевой готовности. Когда мотоцикл набрал ход, Дин до белых костяшек вцепился в край сиденья, пытаясь оставить приличное расстояние между своим пахом и пятой точкой Шочи, но неровная земля Соноры уже через пять минут не оставила ему иного выбора, кроме как ухватиться за тонкую талию, чтобы не свалиться, словно какая-нибудь пьяная подружка байкера.

Они пересекали заброшенный, залитый лунным светом ландшафт, который бы легко сошел за пейзаж неизвестной планеты. Вокруг громоздились загадочные каменные образования, пустые русла разбегались по иссохшей, словно кость, земле подобно венам и артериям. В воздушных потоках мотались комки перекати-поле.

Но Дину до всего этого дела не было. Он был слишком занят мыслями о толстых вонючих мексиканках. Или о том, каково это свалиться с кроссового байка и размозжить голову о камни. Или о чем угодно, только не об обтянутой кожаными штанами заднице Шочи, о которую он невольно терся. Он пытался думать, но не получалось. Она то поднимала, то опускала бедра, сглаживая ухабы и перемещая вес на поворотах, и Дину совершенно не помогало то обстоятельство, что приходилось двигаться вместе с ней и прижиматься к ней на разворотах, чтобы удержать небольшой мотоцикл в равновесии.

Когда они въехали в узкий каньон, и Шочи остановила мотоцикл, Дин не знал, радоваться ему или огорчаться.

Сэм остановился рядом, Клаудия спрыгнула с мотоцикла и сняла шлем еще до того, как он заглушил мотор. Дин тоже слез, используя мотоцикл, чтобы загородить происходящее пониже пряжки ремня от Сэма и Клаудии. Выдвинув подножку, Шочи достала из кармана маленький фонарик.

– Пойдемте, – лучом света она нашла выемку в песке в нескольких метрах от мотоциклов. – Вон туда. Видите?

Сэм включил собственный фонарь и направился к указанному месту. Клаудия молча последовала за ним. Дин остался. Шочи оглянулась:

– Ты идешь?
– Конечно. Сейчас только врежу себе по морде пару раз.

Шочи снова наградила его полуулыбкой и выгнутой бровью. Потом она развернулась и пошла вслед за Сэмом. Дин наблюдал, как она уходит, и легче от этого не становилось.

Он понятия не имел, как умудрился так себя завести, но решил: всё, достаточно. Мир полон женщинами с милыми попками, и он всегда мог либо взять, что хотелось, либо уйти. К тому же сейчас есть куча куда более важных вещей. Убийственно серьезных вещей, как например, «конец той цивилизации, которую мы знаем». Надо хотя бы на минутку начать думать верхним мозгом и расставить приоритеты. Ничего особенного не случилось – просто реакция организма. Он позаботится о себе, как только выпадет такая возможность. Ну, а пока нужно включить внутреннего Тосиро Мифунэ^[1] или какого-нибудь другого холодного, аки ледышка, плохиша, и начать вести себя как мужчина, а не озабоченный подросток.

Дин пошел вслед за Шочи.

Клаудия собирала прутики, Сэм ходил с ЭМП, а Шочи выкладывала на полосатое одеяло травы и принадлежности для ритуала.

– Странно, – пожаловался Сэм. – Показатели сильные, но скачут. Как будто волна накатывает и отступает, – он поднял голову. – Ты в порядке?
– В полном, – рявкнул Дин.

Клаудия обеспокоенно посмотрела на него, и Дин немедленно почувствовал себя последним грубияном.

– День был сложный, – уже мягче объяснил он. – Для всех нас.
– Он еще не кончился, – добавила Шочи. – То, что мы собираемся делать, очень опасно. Не физически, но в плане эмоций. Понимаете? Уэуэкойотль шутник. Он будет лгать вам, играть с вами. Он обернет каждую вашу отрицательную эмоцию против вас и будет настраивать нас друг против друга, просто чтобы поразвлечься. Нет таких секретов, которые он не знает. Если он попытается раскрыть ваши самые личные мысли и чувства, вы не должны позволить этому ранить вас.

Она повернулась к Сэму и взяла его руку в обе свои.

– Я доверяю тебе, Сэм, – проговорила она. – Ты должен быть нашим якорем, надежно удерживать нас в бушующем море наших эмоций. Уэуэкойотль не сможет играть с тобой так же, как с нами. Особенно с Клаудией, потому что она самая уязвимая.
– Блин, плохо-то как, – в самую последнюю очередь Дин хотел делиться своими скрытыми мыслями, особенно сейчас. – Ты уверена, что ей вообще стоит тут находиться?
– Выбора нет, – сказала Шочи. – Мне нужны вы оба, а ее нельзя оставлять одну. Ее мы должны защитить в любом случае.
– Я не ребенок, – Клаудия оставила небольшую кучку топлива в центре выемки. – Вы должны дать мне пистолет.
– А ты когда-нибудь пользовалась оружием? – поинтересовался Дин.
– Вообще-то нет. Но ты бы меня научил.
– Об этом можно и позже побеседовать. А сейчас мне надо, чтобы вы очистили разум. Сосредоточьтесь.

С помощью зажигалки Шочи развела костерок, подожгла плотную скрутку листьев шалфея и дула на нее, пока не повалил густой едкий дым. Махнув рукой, чтобы придать дыму направление, она жестом подозвала Клаудию. Так Шочи окурила всех, водя горящими листьями возле тел. Дин сморщил нос и, стараясь не раскашляться, попытался очистить разум, но получилось не очень-то. К тому времени, как Шочи закончила, он чувствовал себя копченым беконом и был уверен, что никогда не прогонит этот запашок а-ля хиппи с одежды и волос. Оставшиеся листья Шочи бросила в костер, растерла в деревянной чаше пригоршню трав, добавила воды и пустила чашу по кругу. Сэм, глотнув, передал ее Дину. Дин нахмурился, будучи менее чем в восторге от перспективы глотать грязноватую едкую жидкость.

– Вперед, – подбодрил Сэм. – Пей уже, рохля.
– Как-как ты меня назвал? – взвился Дин.
– Эй, в отличие от тебя, я не сидел весь полет в Шотландию в пакете по уши. Та милая блондинистая стюардесса из Данди научила меня всяким языковым премудростям^[2].
– Даже уже не сомневаюсь, – проворчал Дин.
– Будьте добры, – рассердилась Шочи. – Капельку уважения.
– Извиняюсь, – Сэм быстро сделал серьезное лицо.

Дин собрался с духом и сделал глоток странной травяной жидкости, пытаясь не морщиться от мерзкого горького вкуса.

– Прости, – он снял кусочек травинки с нижней губы и передал чашу Клаудии.

Девочка без колебаний отпила и вернула чашу Шочи, которая допила остатки и вытащила каменный нож со змеей на рукояти.

– А теперь надо сделать надрез, – она тронула вытатуированное на груди сердце. – Вот тут, над сердцем. Надо принести кровавую жертву Уэуэкойотлю.
– Прекрасно, – Клаудия протянула руку за ножом. – Я первая.
– Первая я, – возразила Шочи. – Смотрите и делайте точно, как я. И без шуточек, ладно?

Клаудия кивнула, жадно наблюдая, как Шочи подносит лезвие к груди.

– Сначала дотроньтесь кончиками пальцев до левой стороны грудной клетки, – объясняла она. – Двигайте ими, пока не найдете точку, где сердцебиение отчетливее. Там сделайте маленький надрез, сдвинув лезвие вверх, – она сделала идеально вертикальный надрез сантиметра два длиной в центре татуировки. – Потом поймайте кровь на лезвие, вот так, – она провела ножом вдоль пореза, собирая кровь на бледный камень. – И вылейте в костер. Ясно?

Шочи подержала нож над огнем и передала Клаудии.

Шочи была в своем обычном топе. Клаудия – в футболке с глубоким треугольным вырезом. Сэм – в рубашке. Им не понадобилось ничего снимать, чтобы добраться до нужного участка тела. А вот Дин, глядя на то, как сначала Клаудия, а потом брат совершают ритуальные надрезы, очень хотел, чтобы на нем было что-нибудь другое, а не футболка с высоким воротником. Как ни крути, если он собирается выполнить необходимые действия, придется ее снимать. Что было бы сущим пустяком, если бы не присутствие девчонки-подростка, которая таращится на него, как на второе пришествие Элвиса.

Сэм передал ему нож, и Дин стянул футболку через голову, рассудив, что лучше покончить со всем быстро. Сконцентрировавшись на языках пламени, он пробежал пальцами над левым соском, чуть ниже татуировки. Чувствуя на себе взгляд Клаудии, Дин проигнорировал его, нащупал пульсацию под кожей и сделал надрез. Собрав кровь на лезвии, он вылил ее в костер и вернул нож Шочи. И заметил, что не только Клаудия таращилась на него, пока он надевал футболку.

Шочи проговорила странные мелодичные слова и замолчала.

– Что теперь? – спросил Сэм.

Она бросила в огонь пригоршню копаля:

– А теперь будем ждать.

Добрых двадцать минут ничего не происходило. Дин просто стоял, чувствовал неприязнь, жуткую усталость и полное отсутствие настроения для подобного дела. Интересно, сколько часов за всю свою жизнь он провел, бессмысленно дожидаясь, пока выскочит очередной жутик? Слышался вой койотов, всё ближе.

Когда Уэуэкойотль, наконец, появился, Дин с тревогой и злостью увидел, что божество носит его облик.

Да, облик принадлежал Дину, но смотреть на него было не все равно, что в зеркало. Скорее, на тщательно отретушированное фото. Не было ни двухдневной щетины, ни кругов бессонницы под глазами, ни морщинок в уголках век, ни досадного прыщика, вскочившего над правой бровью, ни россыпи веснушек, которые Дин надеялся перерасти, но так и не избавился от них. А еще двойник носил обтягивающие черные штаны на шнуровке, к которым Дин бы и близко не подошел. Когда тот, второй, улыбнулся Клаудии, Дин заметил, как дразняще мелькнули вампирьи клыки, и почувствовал больную беспомощную злость.

– Уэуэткуэ, – проговорила Шочи. – Ты почтил простых охотников своим присутствием.
– Мое почтение, Шиушочитль, – он шагнул к Клаудии и тронул царапину на ее груди. – Скажи мне, кто эта маленькая провидица?
– Меня зовут Клаудия, – решительно отозвалась девочка. – Я тебя не боюсь.
– Нет? – он взглянул на Шочи. – В ней такое сильное волшебство, – он взял Клаудию за подбородок и придвинулся достаточно близко для поцелуя. – Но ты ведь всегда знала, что особенная, правда? Вот почему другие не понимают тебя. Они завидуют твоей силе.
– Убери от нее руки, – Дин ступил вперед.
– Дин, – сказала Шочи. – Успокойся.
– Но она всего лишь ребенок.
– А кто эти белые люди? – спросил Уэуэкойотль, не разрывая зрительный контакт с Клаудией.
– Со всем уважение, – ответила Шочи. – Они мои друзья.

Она шагнула ближе, пытаясь отвлечь его от Клаудии.

– Мы просим совета, чтобы помочь твоей заблудшей внучке – исцелить ее недуг и снова сделать ее человеком, чтобы Цицимиме не смогли использовать ее и пробраться в наш мир.
– Твоя идея, а? – спросил Уэуэкойотль у Клаудии.
– Ага, – сказала девочка, хотя идею изначально предложил Сэм.
– Столь же умная, сколь и красивая, – он погладил ее по зарумянившейся щеке.
– Послушайте, – не стерпел Дин. – Я не могу вот так просто стоять и позволять этому древнему извращенцу, прикинутому под меня, лапать несовершеннолетнюю девочку.

Уэуэкойотль повернулся к нему (зеленые глаза сверкнули в темноте, как кошачьи) и отошел от Клаудии.

– Добродетельный Дин Винчестер. Бравый защитник невинных. Злой мальчик, не вылезший из отцовских штанишек. Скажи мне, Дин, чем всё закончилось, когда ты в последний раз пытался играть в папочку?

На какой-то момент его лицо стала уродливым, приобрело черты животного, а потом он стал Лизой. Никакой косметики, темные волосы растрепаны после сна, одета только в старую фланелевую рубашку, которую она обожала, а Дин всё грозился пожертвовать ее неимущим, пока Лиза в душе. Дин думал, что больше никогда не увидит эту страшненькую рубашку, и теперь его пронизала холодная ярость. Он не допустит, чтобы им так легко манипулировали.

– Она плачет каждую ночь, – голос тоже принадлежал Лизе, хриплый от слез. – Одна в постели, которую вы некогда делили. Из-за тебя она сломлена навечно. Она жалеет, что встретила тебя.

Тварь в облике Лизы оказалась так близко, что Дин почувствовал запах ванильного увлажняющего крема, которым Лиза пользовалась перед сном. Он сжал кулаки.

– И в темном уголке души, – продолжал Уэуэкойотль, глядя на него снизу вверх большими карими глазами Лизы, – она жалеет, что Бен вообще родился. Потому что глядя на него, она каждый раз видит тебя.
– Бен не мой сын, – Дин чувствовал, как играют желваки. – Она делала анализ.
– Правда? И как же этот тест исключил отцовство без образца твоей крови? До чего дошла современная наука.

Дин прищурился:

– Наверное, она достала образец крови того бармена, тот совпал, и моя кровь стала просто не нужна.
– Ах, ну да, – улыбнулся Уэуэкойотль. – Того бармена.

Дин промолчал. Сомнение всегда ютилось на краешке сознания, а теперь вырвалось на волю и разгулялось вовсю.

– Лиза боялась сказать тебе правду, потому что не хотела, чтобы мальчик стал охотником, как его отец. Особенно после того, как ты его чуть не убил.
– Не слушай его, Дин, – вмешался Сэм. – Помни, что сказала Шочи. Он просто дурит тебе голову.
– Да, не слушай Лизу, – с улыбкой добавил Уэуэкойотль. – Потому что, если сказать начистоту, тебя больше не волнуют ни она, ни Бен, правда? Я знаю, чего ты хочешь на самом деле.

Он превратился в Шочи – залитую светом костра, с распущенными волосами и обнаженной грудью.

Клаудия, всхлипнув, выбежала из круга.

– Клаудия! – позвала Шочи.
– Иди, – сказал Дин. – Иди за ней. Я разберусь.
– Уверен?
– Иди.

Шочи включила фонарик и побежала за девочкой. Сэм пристально смотрел на брата, молча спрашивая, точно ли он уверен. Дин был уверен. Он не встретил взгляд Сэма, сосредоточившись на ненастоящей Шочи.

– Вот это и всё, на что ты способен, Маугли? – вызывающе поинтересовался Дин. – Потому что меня тебе не достать, – он оказался с Уэуэкойотлем нос к носу. – Думаешь, я не знаю, что причинил боль Лизе? Что мог убить Бена? Ты не в состоянии сказать ни единой чертовой правды, которой я сам себя не мучаю тысячу раз на дню.

Уэуэкойотль молчал.

– Ну и, разумеется, – не останавливался Дин, – я бы с удовольствием присунул Шочи. Только не думаю, что это в новинку хоть для кого-то, не считая, разве, Клаудии. Довести подростка до слез – велика заслуга! Но знаешь что? Даже если я и хочу трахнуть Шочи, это не значит, что я так и сделаю, и то, что я чувствую к Лизе и Бену, тут совершенно ни при чем. Когда закончишь свой маленький кукольный спектакль, дай мне знать, и может быть, мы сможем добраться до сути дела и заняться чем-то серьезным. Что скажешь?

Уэуэкойотль снова перекинулся – сначала в большого черного койота, а потом в красивого молодого индейца с параллельными шрамами на щеках и тяжелыми обсидиановыми дисками в растянутых мочках ушей.

– А с чего бы мне тебе помогать, охотник? – спросил он. – И не говори, что миру придет конец. Конец придет твоему миру, не моему.
– Потому что будет весело, – ответил Дин.