Поцелуй койота 
ГЛАВА 17
Дин чувствовал себя слегка не в форме к тому времени, как они остановились около безвкусного мотеля с неоновой вывеской «Колючая парочка». Внизу помещалось большое изображение грудастой ковбойши в клетчатом бикини, обнимающей огромный кактус смутно фаллической формы. Дин дождаться не мог того дня, когда попадется мотель без единого кактуса в декоре.
Шочи въехала вслед за «Импалой» и остановила мотоцикл под вывеской.
– Так, – Сэм направился к крохотному офису. – Две комнаты, правильно?
Шочи сняла шлем и помотала головой:
– Обойдусь. У меня есть одеяло.
– Чего? – переспросил Дин. – Собираешься спать на улице? Вот еще! Мы возьмем тебе комнату.
– Если, конечно, не хочешь разделить постель с моим братом, – ухмыльнулся Сэм.
– Сэм, – проговорил Дин. – Закройся.
– Можешь спать в моей кровати, – предложил Сэм.
– С бонусом в виде тебя в ней же? – выгнула бровь Шочи.
– Как хочешь. Но если со мной, то сна не получится. Я не сплю.
– Я лучше возьму отдельную комнату, – усмехнулась Шочи. – Спасибо.
– Не благодари меня. Благодари… – Сэм выудил из бумажника поддельную кредитку и прочитал напечатанное в ней имя. – Дуана Шверцински[1].
Когда Сэм ушел, Дин прислонился к машине, чувствуя усталость и легкое головокружение. Сражение далось ему нелегко, плюс, скорее всего, сказались остаточные последствия прошлой ночи. Царапина, оставленная на правой руке каменным ножом Тео, пощипывала, когда он сжимал-разжимал холодные пальцы и массировал запястье. Рука ощущалась странно, будто чужая.
– Дин, – позвала Шочи. – Всё нормально?
– Да, – он крепко сжал пальцы в кулак. – Наверное, просто устал.
Тут вернулся Сэм с ключами, прикрепленными к брелокам в виде больших пластмассовых кактусов, от номеров 202 и 203.
– Наверху, – Сэм передал один ключ Шочи. – Третья тебе, нам вторая.
Они пошли вперед, а Дин держался чуть позади. Он наблюдал за Шочи – как она поднимается по лестнице в своих узких кожаных штанах со стропами оружейного ремня чуть пониже точеного изгиба ягодиц – и начал потеть, а потом почувствовал такое головокружение, что показалось, что до второго этажа не доберется. Зад у Шочи был, конечно, что надо, но не до такой же степени. Что, черт побери, происходит?
Добравшись до верха, Дин помедлил, вцепившись в перила. Небольшая дурнота быстро схлынула, и он стряхнул ее остатки, направляясь по коридору к комнатам.
– Спокойной ночи, мальчики, – Шочи открыла свой номер. – Завтра в Фуллертон.
– Совершенно верно, – Сэм придержал дверь. – Дин, идешь?
– Через минутку, – Дин выглянул на пыльную парковку.
Сэм бросил на него взгляд.
– Мне минута нужна, ясно? – сказал Дин. – И сразу зайду.
– Ладно, – брат закрыл дверь.
Дин привалился к перилам. Жесткая облупленная краска облетала хлопьями при касании. Он посмотрел на закрытую дверь номера Шочи, решил было постучать, но передумал.
Она в самом деле оказалась изумительным охотником, одним из лучших, кого Дин встречал – такая грациозная, с развитой интуицией, абсолютно невозмутимая. Они работали вместе, словно хорошо смазанный механизм. Как танцоры танго. Как будто тренировались годами. В ней было всё, что Дин хотел бы видеть в напарнике, и даже больше, и становилось всё труднее и труднее игнорировать искры между ними. Чувства, в которых Дин нуждался меньше всего. Не помогало и то, что каждый раз, когда он гадал, каково будет с Шочи, он вспоминал Лизу, как она стояла в одиночестве на крыльце, как исчезала в зеркале заднего вида. Каменную уверенность ее голоса, когда она сказала Дину держаться подальше от нее и Бена. Он думал о том, что сказал Сэм. Разумеется, Лиза будет жить дальше, так? Почему бы и нет? Почему бы так не поступить и ему?
Когда Дин сообразил, что проделывает всю эту умственную гимнастику, чтобы оправдать возможность переспать с Шочи, то почувствовал себя последним мерзавцем. Год, проведенный с Лизой и Беном, был единственным в его жизни по-настоящему счастливым, а он тут пытается обставить всё так, чтобы не винить себя за ночку, проведенную в обществе цыпочки с симпатичной задницей.
Панацеей была, ясное дело, выпивка – шерстинка укусившей собаки[2]. Выпивка стала решением чересчур многих проблем в жизни, но Дин слишком вымотался, чтобы ему было до того хоть какое-то дело. Он потянулся к дверной ручке, но тут головокружение предательски навалилось с такой силой, что подкосились ноги. Ручка метнулась прочь от пальцев, словно пейзаж в окне скорого поезда. Кажется, Дин успел позвать брата по имени, а может, просто подумал.
