Нечестивое дело 
ГЛАВА 23
Шел четвертый час утра, когда Джеклин Дэниэлс вошла в кабинет, включила свет и увидела человека около своего стола. Было ясно, что он стоял здесь, в темноте, поджидая ее, и шериф в первый момент так опешила, что потеряла дар речи.
– Ты… – выдавила Дэниэлс.
Мужчина стоял не шелохнувшись и пристально смотрел на нее неподвижными темными глазами. Его плащ был распахнут, и ни под ним, ни в руках не угадывалось никакого оружия. Почему-то именно из-за этого он выглядел еще опаснее.
– Как ты сюда попал?
– Пожалуйста, присядьте.
– Ты кто такой?
– Нам нужно поговорить.
Дэниэлс почувствовала, будто к вискам прижали две раскаленные монеты. После небольшой аварии она провела остаток дня за розысками Винчестеров. К преследованию присоединилось ФБР, и его вмешательство только все усложнило.
– Надо поговорить, – повторил незнакомец.
– Ты арестован! – рявкнула она. – Сегодняшнего дорожного трюка больше чем достаточно, чтобы упечь тебя в камеру.
Дэниэлс хотела отвернуться и выйти, но тут человек протянул руку, и перед лицом шерифа захлопнулась дверь.
– А теперь, пожалуйста, сядьте, – приказал мужчина.
Дэниэлс повернулась обратно. Сбросив маску жесткой пробивной женщины-полицейского, она надела другую – холодной, почти нездоровой отстраненности.
– Ты понятия не имеешь, во что ввязался, – равнодушно предупредила она.
– Мое имя Кастиэль.
– А мне плевать, как тебя зовут, – шагнув к столу, Дэниэлс поискала наручники, и тыльную сторону шеи кольнуло болью в напоминание о недавней аварии. – Думаешь, ты можешь так запросто ворваться в мой офис и раздавать приказы?
– Дело главнее вас.
– В этом городе нет ничего главнее меня, – она вернулась с наручниками, но Кастиэль перехватил ее запястье и, безо всякого усилия вывернув его, обнажил татуировку.
– Эта печать не защитит вас, – он легонько коснулся рисунка.
На лице Дэниэлс промелькнуло сомнение, но тут же ушло:
– Нравится? Я сделала ее двенадцать лет назад на Марди Гра[1], на весенних каникулах. Тупая детская выходка, надо сказать, но…
– Вы лжете.
– А если и так? Какое мне дело?
– Время не ждет, – проговорил Кастиэль. – Мне нужен Свидетель. Иуда. Где он?
Дэниэлс мотнула головой:
– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты.
– Вы знаете про петлю. Она исчезла дважды, в то время как вы были рядом, – он указал взглядом на татуировку. – Мне знакома эта метка.
Шериф промолчала.
– Сопроводите меня к моему Свидетелю, – потребовал он. – Последний раз прошу.
Дэниэлс не двигалась, позволяя Кастиэлю удерживать свое запястье, и сантерийская татуировка горела между ними, как маленькая, но очень важная раскрытая ложь. Потом шериф вдруг улыбнулась и вырвала руку:
– Проси чего хочешь, Кастиэль… или как там тебя? Компостируй мне мозги. Чувствуй себя как дома. Хоть всю ночь, – улыбка ушла. – Ничего я не знаю.
Кастиэль потемнел лицом. Он не двинулся с места, но словно увеличился в размерах и навис над ней, заполнив собой все поле зрения. Его голос подрагивал от тщательно сдерживаемого гнева:
– Я – ангел Господень. Просто пребывая здесь, я уже трачу свое драгоценное время. Время, которое не вернуть назад. Это важно!!!
Дэниэлс отступила, широко раскрыв глаза. Ее нервы мигом среагировали: в подмышках выступил пот, пульс тяжело забился в горле – но она заставила себя успокоиться.
– Если бы ты в самом деле был ангелом, – сказала она, словно строгая мать напроказившему ребенку, – я бы не была тебе нужна, чтоб сказать, куда идти, правда? Так что прости. Это мой город. Мои люди жили здесь задолго до того, как ты явился, и мы сами будем разбираться со своими делами долгое время после того, как ты уйдешь, – она откинула упавшую на глаза прядь. – А теперь, если ты покончил с расспросами, я пойду домой и выпью аспирина. Какой-то мудак покорежил мою машину, и у меня адски болит голова.
Кастиэль коснулся ее лба почти небрежно:
– Будет намного хуже.
Шериф Дэниэлс хотела ответить, но захлопнула рот. Ее голову наводнили образы и ощущения: ослепительный свет и угрожающая тьма, незамутненный гнев на полях битв истории, и милость, божественная милость.
– Более повторять не буду, – сказал Кастиэль. – Где петля?
На этот раз Дэниэлс не колебалась: сама того не осознавая, она упала на колени и голосом уже ни капли не дерзким ответила:
– Церковь. В церковном подвале.
Когда переполняющие ее ощущения схлынули, наконец, оставив после себя невыносимую мигрень, шериф Джеклин Дэниэлс медленно поднялась на ноги, дотащилась до стола и рухнула на стул, пряча лицо в ладонях. Ей думать не хотелось, что она только что натворила.
- ↑ Марди Гра – вторник после Масляной недели, последний день перед Пепельной средой и началом католического Великого поста. Мировой аналог славянского праздника Масленицы.
